История. Архив публикаций
 Экскурсионная группа вошла в небольшую комнату, задрапированную тяжелой материей темно-бардового цвета. В ее центре возвышался скромный постамент, на котором в клубах алого шелка лежало на первый взгляд ничем не примечательное колечко из серебристого металла. - А это что за кольцо??? - постоянно надоедавший гиду неуместными вопросами и саркастическими замечаниями, красующийся перед остальными, молодой паренек и здесь поспешил забежать вперед руководителя. - Неспроста, поди, железке целую комнату отвели. - Внимание! Перед вами - один из самых ценных экспонатов Музея Истории Девилса. Непрезентабельное на вид кольцо, которое вы можете наблюдать пред собой, послужило, если можно так выразиться, причиной Великого Раскола Ордена. Как вы, конечно же, все прекрасно помните из учебного курса, оппозицию возглавил Отец Сераим, бывший Паладин Первого Круга Святого Ордена, величайший политический и военный деятель своего времени. Это колечко послужило последней каплей, той, которая переполнила чашу терпения. Если вы не будете меня перебивать, то я расскажу вам о начале этой, несомненно, самой ужасной и печальной истории поподробнее. - Да-да, конечно! Расскажите! Мы очень хотим узнать, - взорвалась умоляющими выкриками группа. За окном моросил промозглый осенний дождик, бесконечными струями поливая и без того мокрые крыши домов. Не прекращаясь ни на минутку, за целую неделю он успел превратить все городские дороги в бесконечные потоки грязи. Холодный осенний ветер безжалостно срывал с обессилевших ветвей последние пожелтевшие листочки. Яркие солнечные лучики постепенно сдавали свои позиции неумолимо надвигающейся серости. В этом году Девилс ждала суровая, необычайно холодная зима. - Святой Брат, начинается слушание по делу следующего обвиняемого, все готово, - негромкий голос писаря Дормидонта напомнил Отцу Сераиму о прямых обязанностях Судьи. Паладин с трудом оторвал скучающий взгляд от резвых струек воды, беспорядочно перевивавшихся чудными узорами на стекле громадного окна Зала Суда. В свои семьдесят два года Отец Сераим являл собой яркий образчик Паладина, какими их представляли в своих кукольных спектаклях актеры на улицах - розовощекий, округлый, добродушный на вид седой старичок с небольшой лысиной на макушке, ловко прикрытой от нескромного стороннего взгляда небольшой шапочкой. Однако внешний облик милого толстячка не мог обмануть тех, кому пришлось узнать этого человека поближе. Люди, сидя на жесткой скамье, за чертовски крепкими стальными решетками, отгораживающими преступников от остального Зала, с трепетом взирали на того, от чьего слова зависели жизнь, смерть и мера наказания за совершенные злодеяния. Многолетний непрестанный труд Судьи был отмечен различными похвалами Первого Круга Ордена Света, от одного звука его имени приходили в оторопь самые жестокие и кровожадные преступники всего Девилса и близлежащих деревень. Его решения славились мудростью, а наказания - справедливостью. Всегда стараясь досконально разобраться в делах, он никогда не выступал на стороне людей богатых, но, в то же время, не особо интересовался судьбой бедняков. Он руководствовался в своих решениях лишь буквой Закона, и лишь официальные документы были его советниками в принятии подчас весьма непростых решений. Множество голов слетело по приказу Отца Сераима с Помоста Справедливости, отрубленных вострыми топорами палачей, множество людей лишилось своих рук и ушей, многие семьи распрощались со своими кормильцами, отправившимися искупать свою вину на пожизненную каторгу или в жуткие глубины застенков Ордена. Свет жесток, но справедлив, он карает виновных и стоит на страже интересов униженных и оскорбленных. Закон есть закон, он одинаков для всех. На службе Света – вечно бодрствующая инквизиция, карающая ослушников, армия Святых Братьев никогда не испытывает недостатка ни в добровольцах, ни в постоянно обновляемом вооружении. У Закона достаточно сил, на которые он может опереться в трудную минуту. - Дормидонт, зачитывай обвинение, - голос Отца Сераима разлетелся под мрачными сводами Дворца Правосудия. - И да поможет Свет обвиняемому, если он нечист пред грозным ликом Закона. Следует сделать небольшое отступление и напомнить вам, что мелкие дела рассматривались в те времена Орденом незамедлительно, как только обвиняемый, вкупе со свидетелями преступления, доставлялся во Дворец Правосудия. Для проведения подобных "скоротечных" судебных процессов в Трех Залах Дворца постоянно трудились три Судьи из Ордена Света. Одним из них и был Отец Сераим, по случайности начавший в тот день разбирательство именно этого злосчастного дела. - Кхе-кхе... - сам Дормидонт, не менее почтенного возраста, чем Отец Сераим, придал себе как можно более величественный вид, не торопясь, оправил свою светлую мантию с вышитым синим крестом и, прокашлявшись, зачитал дело: - Обвиняемый, Лука Мутный, проживающий в деревне Веселые Ручьи, что находится в Девильской области, был задержан на Торговой Площади. Достопочтимый купец Арахор, широко известный по всему Вольному Граду, а также состоящий в городской Гильдии Лекарей, утверждает, что презренный простолюдин обманом завладел принадлежащее уважаемому Арахору имущество. Господин Арахор, пожалуйста, расскажите суду, как обстояло дело. Солидного вида торговец поднялся со своего места. Богато украшенные драгоценными каменьями одежды кричали о безумной роскоши выступающего, о могуществе и влиятельности в высоких кругах. Его речи были полны праведного гнева, а глаза стреляли испепеляющие молнии в скорчившегося на скамье подсудимых обвиняемого. - Приветствую всех присутствующих от лица себя и от лица всей купеческой Гильдии нашего славного города. От всей души своей страстно желаю справедливого и скорейшего наказания этому презренному смерду за недостойный поступок, что свершил он, погнавшись за кажущейся такой легкой нечестной наживой. Кольцо! Презренное кольцо стало объектом его вожделения. Вот оно, - с этими словами Арахор продемонстрировал собравшимся в Зале Суда серебристое колечко, покрытое бесхитростным витиеватым узором, - именно его задумал украсть у меня этот негодяй! Не подумайте, что такого человека, как Арахор, так уж волнует столь малоценный предмет. Дело совсем не в деньгах. Дело в принципе! Коль взбредет в голову каждому простолюдину обманывать честных торговцев - что начнется тогда? Это более не должно повториться. Виновник должен быть наказан по всей строгости - это послужит крепким уроком многим другим. - Почтенный Арахор, мы пригласили вас сюда не для того, чтобы вы читали нам проповеди, а для рассказа о случившемся, - спокойный голос Отца Сераима прервал пылкую речь торговца. - Пожалуйста, переходите к сути. - Простите, Святой Брат, я недопустимо разгорячился. Сын хромоногого шакала, этот Лука, что сидит сейчас, повесив плечи, попросил меня вблизи разглядеть злосчастное колечко. Якобы, на витрине он не мог его как следует рассмотреть. Подобные просьбы от своих клиентов я слышу ежечасно - кто желает доспех примерить, кто мечом взмахнуть, кто сережками в отражении полюбоваться. Без задней мысли я подаю колечко, и что же? Он хватает его обеими руками, прижимает к груди, и - словно вмиг нечестивец потерял рассудок - как безумный несется быстрее песчаной бури в сторону выхода с Торговой площади. Благо, доблестные служители порядка, охраняющие покой прочих мирных граждан - честных покупателей, в отличие от мерзавца - настигли беспутного вора, скрутили и приволокли сюда. А несколько тумаков, что успел получить негодяй, пойдут ему лишь на пользу - пусть будут в качестве аванса перед более существенным наказанием! Утирая выступивший пот со лба расшитым золотыми нитками платком, разгоряченный купец плюхнулся на свое место. - Спасибо Вам, уважаемый Арахор, уважаемый Суд заслушал ваши обвинения. Свидетели по делу есть? Суд готов выслушать. - Сераим никогда не пускался в долгие разглагольствования, предпочитая внимательно вслушиваться, стараясь вникнуть в душу говоривших, а не только услышать слова, зачастую источавшиеся с уст сладким медом, а на вкус оказывающихся гнилой трухой. Вот и сейчас святой Отец, мысленно пробежавшись по древним скрижалям, давным-давно заученным наизусть, вынес решение авансом - в пользу купца. Слишком уж явные улики выставлены против Луки. Все три опрошенные свидетеля однозначно указали на Луку. Осталась пустая формальность, а затем - вынос приговора. - Обвиняемый, встаньте! Тщедушного вида мужичонка, весь в рваных лохмотьях, заросший, нервно потирая руки, поспешно подпрыгнул с деревянной скамейки, с надеждой взглянул прямо в глаза Отцу Сераиму. - Вы слышали, что против вас говорили почтенный Арахор и свидетили. Что вы можете сказать суду в свою защиту? - Да... - парнишка поначалу мялся, теребя край своей дерюги, но по ходу плачевного монолога распалялся все больше и больше: - Да... Виноват я, наверное, Ваше Святейшество, сильно виноват... Да только... Что ему это колечко-то? Вы только гляньте на этого толстопуза - у него таковских колечек, да прочих прелестей, подвалы ломятся, сундуки трещат. А я что? А я ничего, мне ж для дела надобно, колечко-то евонное. Детушки мои, да жинка моя - голодные дома сидят, да и Святой Церкви неуплочено - святая осьмушка на благо братства не отдана - а как же Церкви не уплотить - вмиг в темницу сырую кинут. Урожай нынче – сами, поди, знаете - дай бог самим с голоду не помереть, не до налогов стало. А тут друзья затейку подсказали - рыбки наловить, да в город наш преславный Девилс свести, да на рынке продать. Дык, оно, конечно, наловить-то - дело нехитрое, токмо снасть подобающую иметь надобно. А у меня что - у меня ничего, палку нашел, взял взаймы лесу у соседа, крючок смастерил, а грузилка-то нету. Нигде найти не мог. Сами ж, поди, понимаете, милые господа, камень-то не привяжешь, не примотаешь, а без грузилка - это ж какой дурак удить пойдет? А колечко - оно самое то, в дырочку лесу проденешь, петельку нехитрую затянешь - да и все, удочка-то и готова, хоть прямо сейчас на рыбалку выходи. Ломал я свою глупую голову, ломал - весь дом перетряс - да только ничего не сподобил наместо грузилка приделать. Вот от судьбинушки своей горькой и пошел туда, где добыть можно недостающее. Что ему, купчику-то, колечко одно убыло, одно прибыло - хуже, поди, не станется, а мне возможность хорошая - детей накормить, да жене сарафан новый справить. - Лука, как ты вообще позариться посмел на собственность чужую? Разве писание священное плохо читал? Разве не понимаешь, что Законом запрещено воровать строго-настрого? Разве не знаешь, какое наказание положено отступникам? Вмиг палачи руку левую по локоть отнимут - а продолжишь злодейства - так и правой лишишься! Постыдным делом занялся, Лука! Срам!!! - Отец Сераим говорил и говорил, в речи своей праведной опираясь на своды древних законов, на правила многовековые, но многочисленные указы Первого Святого Круга. - Вам грозит лишение левой руки, - в полной тишине слетели с губ Отца Сераима тяжелые, мрачные слова. - Ваше Святейшество, сами подумайте, буду я сиднем сидеть, да глядеть, как детишки мои с голоду пухнут? Да неужто я зверь лесной? И тот бы такого не выдержал, на добычу пошел бы лютую - лишь бы накормить свои ненаглядные чада. Вот и я также, подумал-подумал, покумекал, да решился на дело неправедное. Конечно, можно подумать, злодей я страшный, украл, обворовал - да только по миру ж не пустил я человека богатого, Арахором зовущегося! Думаете, подойди я к нему, да поясни проблему свою по уму, по-человечески, понял бы он меня? Дал бы колечко ни за грош медный? Да никогда! У купца снега-то зимой не дождешься, не то что помощи бескорыстной, а кормиться-то надо чем-то - зерна нет, хлеба нет - на оленей в Священном Лесу Братья охотиться не велят. Что остается? Только вот за счет рыбки и попытаться выжить. А чтоб наловить, да продать - ее сначала выудить надо, из речки-то. Потому и колечко позаимствовать решил - я бы отдал потом, честно! - Лука неимоверно смущался, сбивался с мысли, постоянно повторяя одно и то же, возвращался назад; просторечные выражения резали уши собравшимся благородным господам. Простолюдин не понимал, за что его судят. Он стоял перед судьей, переминаясь с ноги на ногу, несчастный, до краев полный истинной любви и заботы к своим ближним, готовый на все ради своей семьи... Казалось, вот-вот должен грянуть гром, сверкнут молнии, разверзнутся хляби небесные, да случится чудо незабываемое, простится мелкое прегрешение Луке Мутному, проникнутся окружающие к его горюшку. Ан нет, не случилось нежданного - встал судья со своего высокого места и огласил приговор. - Согласно Святому Писанию, воровство считается одним из самых тяжелых грехов на всей нашей святой земле. Лука Мутный, приговариваешься ты за свое злодеяние к лишению левой руки по локоть, да к штрафу в пользу пострадавшего купца Арахора - в размере четырех полновесных золотых монет. Приговор сей оглашен, является окончательным и обжалованию не подлежит. Приговор будет приведен в исполнение немедленно. С этими словами Отец Сераим громко стукнул колотушкой по столешнице, отчего Лука вышел из оцепенения и пронзительно закричал, начал биться в руках стражников, да только все бестолку. Гвардейцы выволокли беспомощного, отчаянно сопротивляющегося мужичка на улицу и потащили в сторону Помоста Справедливости. - За что же вы, люди до-о-обрые, за что? За колечко поганое, трижды проклятое, руку отнимаете, звери лютые! Пустите, пустите меня!! Кто ж семью-то мою прокормит, коль меня калекой сделаете! Пустите! - постепенно удаляющийся от Дворца Справедливости голос сорвался на хрип, а затем и вовсе поглотился обыденным уличным шумом. Отец Сераим с тоской в глазах проводил исчезнувшие за поворотом фигуры "рецидивиста" и двух угрюмых гвардейцев. Грустные мысли витали в его голове, одна печальнее другой. Старое сердце сжималось в непереносимой тоске, словно стальными клыками боль впивалась в душу, раздирая ее на мельчайшие кусочки. Как жаль, как невыносимо жаль, что подобные Луке люди, воистину невинные, полные щедрой любви к близким, заслуживающие абсолютного прощения, ежедневно десятками, сотнями, а то и тысячами, сгорают на беспощадных кострах несправедливости. Люди, желающие миру добра, получают от него взамен взгляды, полные ненависти, встречают лишь непонимание со стороны остальных. Тех, кто совершает ошибки по глупости, по незнанию, не понимая, в чем они неправы, карает жестокая длань Закона, в то время как настоящие злодеи скрывают свой лик за маской добропорядочности. Отец Сераим с отвращением смотрел на удаляющегося из Зала Суда с довольной усмешкой торговца, который не так давно сам чуть было не оказался на скамье подсудимых, досмерти забив наемного работника. Тогда только большие связи спасли Арахора от справедливого наказания - это мало кто знал, но Сераим входил в узкий круг избранных. А нынче его величают почтенным Арахором! Боль, щемящую боль в груди оставил только что самолично вынесенный им приговор. Почему одним можно, а другим нельзя? Почему же то, что позволено Ангелам, не позволено простым смертным, почему властьпридержащие в силе безнаказанно убивать, калечить людей, оставаясь незапятнанными пред лицом общества, а простые люди за безыскусное кольцо лишаются рук? Вопросы, один страшнее другого, бесконечные вопросы роились в голове Судьи. В течение последнего десятка лет он пытался, но не мог найти единственно верный ответ... - Святой Брат, все готово для разбирательства следующего дела, - голос Дормидонта, знакомый до боли в ушах, в который раз за сегодняшний день отвлек Святого Отца от тяжких раздумий. - Дормидонт, хватит. Я устал. Можешь, что хочешь, делать с остальными - я покидаю Дворец Правосудия. И я покидаю Орден, - последнюю фразу Сераим произнес тихо, полушепотом, как будто скинув с плеч неимоверный груз. Лицо писаря посерело от зависших в воздухе слов. - Мне нет места среди лжи и фальши. Прощай, Дормидонт, ты был хорошим другом. Глупо вытаращив глаза, Дормидонт глядел вслед неспешно уходящему Отцу Сераиму, белоснежная мантия которого безжизненно волочилась по запыленным доскам пола. Видимо, пытаясь что-то сказать, писарь беззвучно шевелил губами, но ни единого звука не сорвалось с его уст, ни единого слова не произнес он на прощанье тому, кто множество долгих лет был его непосредственным начальником… Погода резко сменилась. Стоя на улице и поджидая, пока кучер подгонит к выходу его карету, Отец Сераим смотрел на хмурое серое небо, бурыми хлопьями нависшее над Девилсом. Он внимательно следил за снежинками, которые, словно выделывая чудные па загадочного танца, повинуясь безумной музыке ветра, неистово кружились над головой случайных прохожих; то резко взвиваясь вверх, то бросаясь в умопомрачительном вираже к земле, они беспрестанно двигались, весело толкаясь, образуя в воздухе снежные завихрения. "Так и люди - живут, суетятся, а затем, когда приходит назначенный срок, падают на землю и тают, оставив после себя лишь мокрое место", - с горечью подумалось Святому Отцу. Ловко поймав одну из снежинок, он сосредоточенно разглядывал, как она постепенно тает на теплой ладони. Затем тихо произнес: - А некоторые умирают раньше... - Так закончился один период из жизни Отца Сераима, по прошествии многих лет названный историками «Сомнительным». Да, он сомневался в верности многих решений и поступков Ордена, он воочию видел, как несправедливо относятся к людям, в зависимости от их сословий. Закончился один период, но начался другой. Он стал первым церковным реформистом. Он, человек, который большую часть своей жизни прослужил букве Закона, смог разрушить его догмы и переделать по-своему. Нынешний вариант Общего Закона, как вы знаете – это детище Отца Сераима. - А теперь пройдемте в следующий зал. Уверяю вас, там ждет не менее интересная история, - увлекая за собой всю группу, гид направился к громадным резным дверям в конце комнаты. 02.09.2005 09:01 - Дррон
|