История. Архив публикаций
 В нашей огромной Вселенной числится серая-серая звезда Вокруг этой серой-серой звезды вращается серая-серая планета Около этой серой-серой планеты крутится серый-серый спутник На этом сером-сером спутнике имеется серый-серый океан На дне этого серого-серого океана находится затонувший серый-серый город Посреди этого серого-серого города стоит серая-серая пирамида Внутри этой серой-серой пирамиды расположен серый-серый зал Этот серый-серый зал обложен серыми-серыми камнями Среди этих серых-серых камней есть один, на котором, собственно, все и держится… Мы занимаемся грязным делом. Это непреложный факт, с которым большинство из нас давно смирилось. Добиться статуса Мастера и сохранить какие-то безумные надежды на светлое будущее в нашей профессии так же трудно, как трудно сохранить невинность представительнице древнейшей профессии с двадцатилетним трудовым стажем. Но я думаю, лучше начать сначала… Начало… С чего же все началось… Наверное, лучше начать с того бродячего актера. Я люблю бродячих актеров – они очень… Поучительные. Своего рода учебное пособие. Как бы то ни было, я шел по улице, слегка покачиваясь. Работа была закончена, все было сделано качественно, но в то же время мне всегда казалось, что работать просто качественно – мало. В нашей профессии… Неважно. Я шел, шатаясь от сознания собственной ничтожности и двух литров молодого вина. Одетый как средней руки дворянин, в основном в черное, невысокий, коренастый, серые волосы, чуть раскосые глаза, в данный момент пустые от избытка чувств. Навстречу мне шел бродячий актер. Шатался он еще больше. Разноцветное тряпье покрывало его длинное тощее тело, шутовской колпак с бубенчиками чудом держался на бритой голове, звуки, исходящие из отверстого рта, отдаленно напоминали пение. За спиной болталась лютня. Сначала я хотел просто обойти его, но, поравнявшись со мной, это чудо выдало: - Ты не прав! - Кто? - Ты!! - Почему? - Ты все усложняешь! На самом… Ик! …деле… все просто! - Что все? - Все!! - В каком смысле? - Гы-ы-ыы! С этим эпохальным заявлением он повалился мне на руки. Ну и как после такого интригующего начала мне было пройти мимо? Особенно в моем плачевном состоянии. Естественно, я потащил его к себе. Положил на лавке в приемной и пошел спать. Утро началось отвратительно: головная боль, сухость во рту, общая слабость, тошнота… И еще нечто, что не определяется простыми бытовыми терминами, а носит гордое название – состояние общей паршивости. Все это десятикратно усиливалось отвратительными неровными треньками, раздающимися из приемной. Полон самых тягостных предчувствий, я поспешил на свое рабочее место. Предчувствия оправдались. На моем столе, залихватски закинув ногу на ногу, возвышался давешний скоморох и настраивал свою лютню. Поймите меня правильно – с момента пробуждения я искренне надеялся, что моя вчерашняя филантропия является всего лишь плодом моей же буйной фантазии. Во всяком случае – честное слово – коллекционирование посторонних алкоголиков отнюдь не вписывается в мой круг интересов! При виде меня актер моментально собрался, взял лютню на изготовку и выдал, по всей видимости на чистой импровизации, следующий перл: Мне право же неловко, при всей моей сноровке И опыте душевном сидения на шее… Имеешь ты, прохожий, вид с ангелом не схожий, Однако же спасибо – тебе я говорю! Единственное, на что у меня хватило сил, так это сдержаться и выпроводить его относительно пристойно. То есть без мордобоя. Пока я его выпроваживал, шут успел представиться, его, кстати, звали Оноре. Еще он успел узнать мое имя – Катаро Дент, и пообещать зайти на недельке. Смешно. Потом я пошел отсыпаться дальше. Вечером пришел заказчик. Как всегда, под покровом темноты, с низко надвинутой шляпой, закутанный в черный плащ по самое не хочу… Как они все похожи! Ведь чувствуют, паразиты, что делают гадость… И самим стыдно! А все равно идут… А мне вот не стыдно. Поскольку я, с вашего позволения, ничто иное как слепое орудие в руках богатых клиентов. Мне кушать хочется… Клиент на проверку оказался большим оригиналом. По крайней мере, начал он с того, что назвал свое имя. Это бывает редко. Обычно свое имя клиент называет только после долгих расспросов и, как правило, ненастоящее. Одним словом, это был Барон Дорсет. Один из трех крупнейших феодалов в нашем городке. На первом месте по влиянию, безо всяких сомнений, находится Герцог Морней. А второе место делят Дорсет и командор Остаго. Соответственно в руках Герцога сосредоточена реальная власть над городом, командор как ему и положено командует нашим флотом из трех кораблей, а Дорсет набит деньгами, как бочка селедками. Выглядит он вполне пристойно: изящный, высокий мужчина тридцати-сорока лет, одевается строго и в то же время невероятно дорого. В обществе известен как бывалый ловелас, и отличный игрок в крикет. Вызовы на дуэли принимает неохотно, но живым от него еще никто не уходил. Вот такой забавный дядька. К делу он перешел сразу: похищение и доставку девушки он брал на себя. Это хорошо – сам я этими делами заниматься не люблю, хотя в свое время приходилось, а наемники – это всегда лишние языки, которые все равно придется подрезать. Проблема была в другом – на все про все он давал мне три дня, в то время, как я требовал минимум – неделю. Это при том условии, что я заброшу все остальные дела и буду заниматься только его заказом, то есть при условии оплаты по тройному тарифу. Барон заявил, что деньги не проблема. Даже услуги такого редкого и дорогого специалиста как я совершенно не впечатляли барона своей стоимостью. Заковыка была в том, что отсутствие девушки не должно было вызвать беспокойства. По официальной версии предмет нашего договора отправлялся на богомольство в один из окраинных монастырей, но лапша такого рода дольше трех дней на ушах не держится. Тогда я предложил провести мероприятие в два этапа. Барон поматерился, попытался снизить сумму аванса, покричал, а потом согласился. Это и называется монополия, господа! Ребят, работающих по моей специальности – шиш найдешь… Подвоз продукта назначили на послезавтра – мне надо было подготовить лабораторию… Подкупить ингредиентов, новое оборудование… В общем все, что я насочинял с ходу. На самом деле я еще не отошел от прошлого заказа – мне нужно было время прийти в себя. Все таки я занимаюсь грязным делом… И чертова вера в то, что можно сделать его чистым, жутко мешает жить. Во всяком случае после каждого заказа я набираюсь как сапожник, а потом дня три отхожу… Грязное дело… А пока я просто лег спасть, правда долго разлеживаться мне не дали. Не то чтобы наш городок был очень тихим, скорей наоборот – это довольно-таки шумный портовый город, где пьяные толпы с криками куда более частое явление, нежели отряды ночной стражи, опять же напротив моего дома находится таверна, так что к шуму в любом его виде я человек привычный. Но те чудовищные вопли, которые раздавались под моим окном справедливо можно было бы отнести к апокалиптическим. С грохотом скатившись с кровати, я подполз к окну и выглянул наружу. Наруже стоял мой веселый приятель Оноре, судя по всему, если еще не вернувшийся ко вчерашнему состоянию, то, во всяком случае, находящийся в пути. Он пел серенаду. - Оноре!!! - Да, мой господин! - Прекрати немедленно! - Да, мой господин! - Иди, пой в другом месте! - Да, мой господин! Едва я дополз обратно до кровати, как вопли и задорное брямканье лютни возобновились. - Оноре!!! - Да, мой господин! - Я же сказал, чтоб ты уходил! - Да, мой господин! - Вот и уходи!!! - Да, мой господин! Я даже не стал отходить из окна. - Оноре!!! - Да, мой господин! - Почему ты еще здесь?!! - Есть хочу! - Катись отсюда!!! - Да, мой господин! - Оноре!!! - Да, мой господин! - Только посмей! Брось лютню! - Да, мой господин! - Брось!!! - Да, мой господин! - Оноре!!! Прения продолжались еще с полчаса. После чего я не выдержал и выскочил на улицу как был – в ночной рубашке и колпаке. На улице я попал в широкие объятия Оноре, который объяснил, что, поскольку я его подобрал, обогрел, накормил, напоил и дал крышу над головой, теперь он обязан быть моим слугой до гроба. Единственное что я смог сказать – был вопрос – а когда, собственно, я его успел накормить и напоить? Оноре игриво стрельнул глазами в сторону кухни. Мне сделалось нехорошо. В том смысле, что я туда попросту с утра не заходил. С похмелья аппетит у меня не ахти, а после разговора с клиентом есть мне и вовсе расхотелось. Видимо, правильно истолковав мой мученический стон, Оноре успокоил меня заявлением, что он был очень аккуратен, и «там», как он выразился, все вполне чисто. Я только кивнул. На кухне было не просто чисто – там было пусто! Шаром покати! Да хоть обкатайся здесь этими чертовыми шарами – он все сожрал!!! После всего случившегося, альтернативы у меня было две: либо пришибить гада тут же на месте, а труп закопать в подвале (по правде говоря, пару раз такое уже случалось), либо послать его в трактир за едой и выпивкой. Последнее по двум причинам: во-первых я искренне надеялся, что парень попросту пропьет те десть гильдеров, которые я ему на все про все дал и со стыда больше ко мне не заявится, а во вторых… Если уж мне придется с ним общаться и дальше, на трезвую голову я этого делать не намерен! Это слишком смахивает на пьяный бред: мастер-закройщик Серой гильдии Катаро Дент – подбиратель бродячих актеров! - Оноре! - Да, мой господин! - Наливай еще! - Да, мой господин! - Оноре, перестань отвечать так односложно! Еще раз услышу от тебя это «Да, мой господин!» - пришибу гада тут же на месте, а труп закопаю в подвале! Понял?! - Нет, мой господин! - Убью! - Еще налить? - Все равно убью! - Мало? - Убью… Эта дурь продолжалась и на следующий день, который как-то вяло и незаметно перетек в ночь. Денег у меня всегда было куда больше, чем мне хотелось потратить… Как собственно говоря и времени, так что этот гудеж был дик, неуместен, отвратителен и совершенно очарователен. - Оноре! - Тут, господин Катаро! - Дент! - Да тут я, Дент, тут! Кстати, я… эта… забыл. - Чего? - Чего-то хотел спросить и… А! Точно! Ты чем занимаешься? - Оноре, спой чего-нибудь! - Нет, Дент, я серьезно спрашиваю – чем ты себе зарабатываешь на такое шикарное Перетто? - Пер… что? - Ну, ту дрянь, которую мы пьем! Ты это… не виляй! - Я… мастер-закройщик Серой гильдии. - Портной? - Угу… Розовый слон в зеленую полоску, танцующий танго… - Что? - Слушай, Оноре! Спой какую… нть… эту… балладу! - Веселую? - Не…т. Веселимся мы и так много… А утром ее привезут… - Кого? - Грустную… - Привезут Грустную?! - Привезут… ткань. А балладу ты спой – грустную! - А-а… Их было двое рядом и никого вокруг, Два рта дышали ядом и было много рук, И было много песен и было много слов, Но мир порою тесен для спятивших ослов. Их было двое рядом – два выхода в тиши, Они стояли задом и были хороши! Они покрылись пылью, как мертвые хорьки, Не ангельские крылья, а рыбы плавники. И челюсть сжатая в тиски, язык в плену оков – Как будто разные куски, от разных же кусков… Вдруг зов пришел: в глазах пожар, И тупит голову удар, и даже храбрый санитар, Гулять ушел, и до фанфар не досидел… а жаль… Их было двое рядом и ничего с собой, Ошиблась лютня ладом, в колесах вышел сбой, Они одновременно глаза вертят назад Как это современно, и кто же здесь не рад?! Но все не так уж просто, на мраморном песке Остались строчки тоста и пальцев в кулаке, Разжавшемся внезапно и предавшим себя, И пусть невероятно, но «Я люблю тебя?»… Упало платье на ковер, курится в дыме мягкий вздор, А те, кто метился в дозор, ушли совсем, И только сор остался слышен сверху хор и тихий мягкий стон. - Сам сочинил? - Угу. - Да-а… - Гы-ы-ыы! Это мы уже проходили. Голова звенит, лютня звенит… По-моему, Оноре играет на ней только в пьяном виде… А в трезвом он ее настраивает. Постоянно. Пришлось его выпроводить. Ближе к полудню привезли девушку… Ткань… Двое громил вынесли ее из непримечательного черного экипажа, сдали мне с рук на руки и укатили, так и не сказав ни слова. Я отнес ее в лабораторию. Уложил на стол… А потом не удержался и поцеловал. … Черт дери меня со всем нашим цехом!!! Те сто шагов… Пока я нес ее от дверей в комнату, скрытую в подвале за секретной дверью… Я нес ее на руках, а внутри было такое ощущение, словно Оноре крутит и крутит колок первой струны, не боясь, что она лопнет… И струна действительно не лопается! Она натягивается, пока не становится тверже самой лютни, тверже каменных стен, тверже самых лучших мечей! Этой струной уже можно резать любую броню как сыр… И она не порвется! И в то же время она готова лопнуть в любую секунду и располосовать мои внутренности… Стоп. Наверное, я слишком много общался с Оноре… Я мастер-закройщик! Я почетный член Серой гильдии. Один из лучших учеников Родриго Кьянти – главы Серой гильдии! Я не могу банально влюбиться! Пришлось идти и совать голову в бадью с ледяной водой, которая стоит у меня в подвале. Иногда это помогает. Я еще раз посмотрел на нее и взялся за дело. Стройная… Ресничка в левом глазу… Раздел ее и составил карту-схему внутренних органов, записал все размеры и данные в трех соответствующих системах. Мягкие черные волосы, как трещины на мраморном столе… Не отвлекаться! Провел все расчеты и принялся смешивать нужные растворы. Чуть розовые губы приоткрыты после моего поцелуя… Поставил около ее висков статуэтки Владельцев-побратимов. Прядка на лбу… Черт! Нет, так работать нельзя! Я накрыл ее покрывалом, и надел на запястья браслеты Ската. Немного полегчало. Браслеты нейтрализуют воздействие индивидуума на окружающий мир. На него – сколько угодно, а обратно – никак. Вроде помогло… Хотя и не сильно… Значит, дело не только в ее Окраинах сути, но и в моих собственных проблемах… Черт. Впрыснул ей в глаза первую порцию Нерманета, приоткрыл рот и капнул Хесота Амиро. Потом начал стандартный опрос… Новый журнал заполнялся мелкими значками алфавита Соло, выкладками и моими комментариями на моем собственном тайном языке… Были кое-какие моменты, которые сильно настораживали… Я просидел пять часов. Обычно на Познание я трачу меньше, но было много спорных вопросов, которые так и не получили ответов… Или нет, скорее на меня вдруг снизошла похвальная дотошность… Или… Кому я вру? Мы занимаемся грязным делом! А я, как последний идиот, влюбился в собственную глину! Вы уже конечно поняли, что мы – мастера-закройщики Серой гильдии – занимаемся кройкой людских душ. При помощи соответствующих снадобий и некоторых эзотерических методов я могу в три дня убедить вас, что земля круглая, а солнце квадратное… Проблема только в том, чтобы вы не глядели на солнце и на землю, иначе у вас начнется страшная головная боль. С отношениями между людьми проще и в то же время сложней… Как бы то ни было – это наш хлеб. Наиболее распространенный повод обратиться к нам – неразделенная любовь. И в то же время – самый фатальный повод. Чтобы промыть человеку мозги настолько, чтобы он влюбился в кого-то, ранее не вызывавшего у него никакой симпатии, приходится очень сильно править его личность. В результате клиент получает по уши в него влюбленное совершенно не то. Если, конечно, от партнера ему нужно что-то помимо плотской любви. Если – нет – то все замечательно. Дальше всех в работе с влюбленными продвинулся Гарто Моттини. Лучший ученик главы Гильдии Родриго. Он как-то ухитряется затрагивать только самые глубинные слои личности, не ломая всей внешней целостности. Так глубоко я еще не забирался. Уверен, что он мог бы заставит человека смотреть на солнце и заявлять, что оно квадратное, без малейшего ущерба для собственного здоровья. У него есть своя теория, согласно которой все мы живем только за счет своих внутренних желаний. Все остальное – наносное. Не знаю… Я с ним не согласен. Потому что пока он лез вниз, я подпрыгивал вверх, если так можно выразиться. Я, между нами говоря, вычислил существование души и подвел его под чисто научный базис… Шучу, конечно… Я просто обнаружил, что внутри каждого человека есть место, куда не один закройщик не полезет своими грязными лапами, потому что это не самый дешевый способ убить человека. Душа… Это очень хрупкая вещь. А с ее исчезновением у человека пропадает и желание жить. Не в том смысле, что человек будет бродить в кошмарной депрессии и многословно объяснять как ему надоело жить, а потом, скажем через недельку, повесится на собственном поясе – нет. Ничего такого не будет. Будет быстрая и безболезненная смерть прямо на месте. Я до сих пор вспоминаю и горжусь моим единственным удачным опытом в этой области – это был художник. Он пришел ко мне сам и сказал, что хочет рисовать по-настоящему. Отдал мне все свое состояние, и попросил в случае неудачи просто убить его… Я нашел его душу и чуть ли не каленым железом прожег от нее прямую дорогу к глазам. Получилось. С тех пор я видел его всего два раза. Первый – когда он зашел ко мне через неделю и с сияющим видом сказал, что ему – человеку с улицы без гроша в кармане – поручили роспись купола нового большого собора Святого Дисмуса… И второй раз, когда его жгли на площади за ересь. Оказывается, истинное искусство немного не согласуется к канонами… Но он был счастлив. И ни о чем не жалел… Моттини нашел довольно забавный способ убирать противоречия, которым сейчас пользуются практически все наши мастера – он сводит их к одному событию, вероятность которого крайне мала. Например, восход зеленого солнца на западе. И пока подопытный не увидит восход зеленого солнца на западе, он ни за что не вспомнит того, кем он был до операции. А заодно и саму операцию. Иногда таким «паролем» может служить мелодия, которую мастер изобретает тут же по ходу дела и старается как можно скорее забыть… У самого Гарто есть фирменный знак. По-моему – самый забавная, из всех, которые только напридумывали наши коллеги за последние восемь лет. Розовый слон в зеленую полоску, танцующий вальс. Здорово? В общем… В общем я решил, что на сегодня хватит. Я просто устал сдерживать себя. К тому же первая фаза Правки предусматривает общение с объектом в полном сознании, а я на это просто не был способен. Пошел и еще раз нырнул в бадью с водой. Стало легче. Напиться что ли опять? Но ведь легче же не становится! Как правило становится только хуже! Или… Я вернулся в лабораторию и принял двойную дозу Халфата Удержания… Лег на соседний стол и положил на глаза два камня пустоты. Потом отключился, как и полагается, на час. Пришел в себя… Хорошо! Ближайшие две недели я просто не буду способен испытывать какие бы то ни было эмоции. Халфат – очень сильное средство, и, хотя изобреталось оно как раз для таких случаев – мало кто из мастеров рискует им воспользоваться. Я в том смысле, что никому особенно не хочется превратиться в мыслящую машину… Пусть на время, но противоядия для Халфата вроде как не существует. По крайней мере, наши мастера такого не знают. Опять же есть еще тот момент, что человек в таком состоянии максимально собран и эффективен. А все свои действия он подчиняет одной цели – той, на которую сам себя настроил. То есть если я нажрусь Халфата до отвала и дам себе установку на захват власти над миром – то быть может, через пару месяцев проснусь на императорском троне. А может быть не проснусь вообще… Короче говоря, я проснулся. Интересное ощущение… Я как таковой со всеми моими чувствами и переживаниями вот он тут – примите, распишитесь, а вот остального мира особенно и не заметно. Вернее заметно, но как-то через очень плотный туман. И все мои поступки тоже находятся где-то там – с той стороны. Это продолжалось до самой ночи. Вся первая фаза допроса прошла где-то там – очень далеко от меня. И несмотря на это, я… чувствовал. Чувствовал, что Халфат – просто временное убежище. Никуда я от нее не денусь. И когда она плакала и кричала, я плакал вместе с ней. Интересная, должно быть, картина – холодный профессионал, делающий свое грязное дело, с каменным лицом, по которому текут слезы. Она была… В общем, она была прекрасна. Не только внешне, но и тем, что внутри. Если хотите, она была прекрасна душой… Хотя это звучит слишком напыщенно. Потом, как я и ожидал, появился Оноре. У нового меня были свои планы относительно моего спонтанного приятеля. Он должен был исчезнуть из моей жизни. Немедленно. Поэтому Оноре был встречен холодным презрением и угрозами. Парень растерялся, но это не мешало ему потихоньку налить себе в стакан вина. Он мешал мне работать, а работа – это и было самое важное в тот момент. Я честно предупредил его, что если через минуту он не исчезнет – я его убью. И закопаю в подвале. Оноре никак не мог понять, что происходит. Я бросился на него с ножом. Вот тут и начинается самое интересное, господа! Оноре от ужаса взвизгнул и плеснул мне в физиономию вином, и я, утирая лицо, случайно слизнул несколько капель… Как выяснилось – противоядие для Халфата существует. Это Перетто семилетней выдержки. Еще выяснилось, что приход в сознание посредством использования этого противоядия – процесс настолько болезненный, что… Короче я чуть не вырубился от боли и полноты ощущений. Справедливо рассудив, что мне срочно нужна помощь, Оноре влил мне в рот все оставшееся в бутылке, а там, смею вас уверить, было еще куда больше половины. Одним словом – я глотал. Больше мне ничего не оставалось. Потом я извинился перед Оноре. Потом… Мы опять напились. Праздновали неудавшееся убийство, праздновали мое возвращение к жизни, праздновали… не знаю. Саму жизнь! Поэтому сообщение, которое выдал мне Оноре утром, было настолько же ожидаемо и прогнозируемо, как и неотвратимый обух по голове. - Дент! - А? - Вставай. - Чего такое? - Она сбежала. - Кто?… Что?!! - Ну эта… девчонка твоя, которая валялась голой у тебя во втором подвале. - Что?!!!! - Ну я зашел, думал у тебя там винный погреб, один мой приятель тоже себе сделал секретную дверь в подвале, которая вела в винный погреб, точь-в-точь такая же как у тебя! Ну так вот, я захожу, а там на столе голая девка лежит и две статуэтки у нее около головы. Ну на нее-то я не сильно глядел – думаю, вдруг у тебя с ней чего-то… ну, ты понял, а статуи твои мне сильно интересные стали. У меня папа, между нами говоря, скупельпетром… или как его… ну в общем валятелем был. Вот. Ну я и взял одну безделушку, поближе поглянуть, а эта твоя девица… То ли разбудил я ее, то ли что… В общем, вскинулась, как дикая кошка, засветила мне в глаз своей ладошкой… Стоп… Рифма хорошая – надо запомнить… - Оноре!! - А чего, я?! Отлетел в угол, а она мимо меня в дверь и сквозанула. Я за ней, а она на улицу и ноги в руки… А у меня голова болит! - Оноре!!! - А что я?! - … Давно? - Да нет… минут пятнадцать… - Значит так… В кабинете на камине камень третий слева в верхнем ряду. Нажмешь – откроется тайник, возьмешь все деньги и драгоценности. Я вниз – в лабораторию. Соберу все что смогу. Остальное жечь… Есть у меня один состав… На все про все пятнадцать минут, через двадцать здесь будут инквизиторы… Меня… А ты пойдешь как соучастник, понял? - Д-д-да!! - Не дрожи так, мне самому страшно! - Переночуем в трактире на окраине, а завтра надо убираться из этого города… Все понял? - Вы возьмете меня с собой, господин Катаро? - Куда же тебя теперь девать… И, что называется с лихим посвистом, мы ударились в бега. Трактир, в котором мы остановились на ночлег, был даже не на окраине города, а где-то по дороге к соседнему городу. С испугу мы проявили неслабую прыть, несмотря на то, что двигались пешком. Это, кстати, забавный эпизод – я не могу ездить на коне. Проверено несколькими опытами. Возможно, это какой-то побочный эффект тех составов, с которыми я все время вожусь – ни одна лошадь не соглашается терпеть меня у себя на спине. Покупать экипаж в нашей ситуации было равносильно попытке повесить себе на спину по большому плакату «Вот они мы родимые, и пытаемся удрать!». Так что потопали мы своими ноженьками преизрядно. Утром мы проснулись сердитые и задумчивые. Вопрос висел в воздухе и верещал дурным голосом «Что делать дальше?». Так ничего и не решив, мы отправились в путь пешком. Ясно было одно – нам нужно подальше и желательно в город, дальнейшее мы препоручали своей веселой судьбе. Судьба явила свою волю в лице догнавшей и перегнавшей нас повозки, управляемой веселой рыжей девицей, по имени Герда. Она предложила подвезти нас, а затем выяснилось, что барышня изволила третьего дня бежать из дому, воодушевленная горячим желанием стать актрисой. Мы же с Оноре так походили на бродячих актеров… Я могу понять, про Оноре… Но я?!!! Я-то чем ей не угодил?!! Словом нас приглашали составить компанию, и к вечеру дать представление, в противном случае, вашим покорным слугам пришлось бы топать своим ходом. Представление предстояло давать в небольшом городке, носящем гордое имя Шатренватердербург. Не мучайтесь. Я выговорил это название только с восьмого раза. Остается только пожалеть жителей этого замечательного городка… - Оноре! - Дент! - Не буду! Не хочу, не могу и не буду! - Но это так просто! - В самом деле, господин Дент, Оноре прав – это очень просто и очень интересно! - Оноре! - А что я-то? Герда права. - Вы что, оба издеваетесь?! Чтобы я, мастер-закройщик Серой гильдии, пошел фиглярствовать по ярмаркам?! - Но Дент… - Господин Дент, я конечно вас первый раз в жизни вижу, но по-моему, из вас получится замечательный актер! Вы же классический глупый муж… - Оноре! - Что?! - Убери ее от меня! Это кто здесь глупый муж?! - Ну, господин Дент, ну, пусть не глупый, пусть не муж, но у вас же замечательные актерские данные! - Дент! - Оноре! - Господин Дент! - Герда!… Вы… Вы оба мерзавцы! И… и идиоты! Нас разыскивает инквизиция вкупе с самим Дорсетом, а вы… Идиоты! - Дент! - Герду-то зачем втягивать? Подвезет нас – хорошо. Не подвезет – сами дойдем, но зачем ее подставлять? Ты над этим не думал, Оноре? Герда, дорогая, родная, единственная, ты пойми – с нами очень опасно! - Это вы говорите только потому что сцены боитесь! - Кто, я?! Оноре! А куда мне было деваться?!! Можно подумать, у меня был большой выбор… … Ненавижу театр! Большего идиотизма, нежели наше выступление, замыслом господним в природе просто не предусмотрено. Началось все с выбора истории – в конце концов, мы дружно остановились на классическом сюжете, включающем глупого мужа, ветреную жену и ловкого любовника. Мне, конечно, выпала честь играть глупого мужа. Кто бы сомневался. Когда я попросил, чтобы мне дали текст… Представьте себе, что вы пытаетесь забить гвоздь. Вы лупите по нему молотком изо всей силы. Вы периодически попадаете себе по пальцам и страшно материтесь. Но гвоздь вошел в стену на четверть и дальше – никак. И вот, после двух часов ударного труда к вам приходит сосед из-за стенки, отбирает молоток, переворачивает гвоздь шляпкой к себе и одним ударом вгоняет его в стену. Представили? В общем, они на меня посмотрели как этот самый сосед. Как выяснилось, с текстом играют лишь неженки из какого-нибудь Королевского академического театра. Зубрилы и бездари, которые без указки режиссера и шагу ступить не могут. А настоящие профессионалы, привыкшие работать в самых сложных условиях, и в том числе под постоянной угрозой голодной смерти, а то и банального мордобоя в случае, если они чем-то не угодят зрителю… Словом, такие профессионалы предпочитают импровизацию. И гениально ей владеют. В том числе и потому, что читать они в большинстве случаев попросту не умеют. Итак, история… История, как я уже сказал – классическая. На сцену выходят муж с женой. Муж объясняет жене, что он чертовски ревнив, и что ежели она хотя бы взглядом… В общем последствия будут печальными. Жена всеми силами пытается довести до сведения дражайшего супруга, что она ему и верна, и была верна, и будет верна, муж сомневается. Затем появляется хитрый любовник, лихо и красиво соблазняет жену, чуть ли не на глазах благоверного и… Ну, дальше понятно. Муж остается с носом и рогами, коими и пытается забодать мерзавцев. Разумеется аллегорично. Всеобщий гогот. По крайней мере таков был сценарий. Мы даже успели два раза прогнать все основные моменты… Чтоб я еще раз согласился участвовать в подобном идиотизме! Не дождетесь! Первая сцена прошла более-менее пристойно. Я не сразу включился, но когда разошелся, то орал и топал ногами, не хуже заправского скандалиста – это когда я изображал ревнивца. Публика молчала. Потом старалась уже Герда. Это тоже было неплохо. Я почти поверил. Но как только на сцене появился подлый любовник в лице Оноре… Начал он с того, что с места в карьер облапил Герду за все места. Публике это понравилось. А вот Герда, с которой он ничего подобного не репетировал, взбеленилась и учинила мерзавцу такую пощечину… Словом… Оноре минуты на две отпал. Публике это тоже понравилось. Дальше – больше, и постепенно мы подошли к единственной в нашем спектакле конкретной мизансцене. По идее выглядело это так: жена обнимает и кружит мужа, останавливается и воркует ему что-то на ушко, в то же время бессовестный соблазнитель подкрадывается к парочке и, якобы незаметно от супругов, задирает барышне подол, демонстрируя восхищенной аудитории изящные панталончики нашей штатной красавицы. Все это должно было быть по идее. Согласен – грубовато, но таковы предпочтения широкой публики. По идее, как я уже сказал. Но Герда, чтоб ей не икалось, кружа меня в своих жарких объятьях, сделала лишний оборот и в результате повернутым за… пардон, спиной к гадкому совратителю оказалась не она, а я. А гадкий совратитель, как назло вошел в раж и не глядючи на партнеров вдохновенно гнал текст. И вот представьте себе: этот мерзавец, исступленно вопя что-то вроде – о, как приятен мне вид ягодиц твоих, тех, что луне подобно мне ночью путь укажут в райский сад – падает с разворотом на колени, одновременно не глядя задирая рукой полу моего балахона, и оказывается нос к носу с моими ягодицами, за которыми конечно водится масса достоинств, но вот романтичности в них хоть убей – ни вот столечко. Вот в этот момент публике очень понравился. Пришлось повторять на бис два раза. Затем муж, то есть я, по некоторым надобностям скрылся за сценой, а бесстыжая парочка нагло целовалась. Целоваться они должны были, пока не появится муж с топором и не начнет их гонять по сцене… Виноват. Весь день общался исключительно с актерами, так что не удивительно, что под вечер меня тоже переклинило. Одним словом, я откопал где-то в фургоне оленьи рога и, прицепив их себе на голову, выбежал на сцену. Оноре с Гердой были немного раздражены моим долгим отсутствием, поскольку пока они держали паузу, им чуть было не пришлось изображать супружескую измену во всех подробностях, по требованиям публики. Но. Когда. На сцене появился я без топора, но в рогах и произнес глубокомысленное – э-э-э… забодаю! О. Это было здорово. Почтенная публика изволила ржать как кони, а частью и вовсе кататься по земле, держась за животики. И знаете… Это, черт возьми, и правда здорово! Нет, я… Я терпеть не могу всякие балаганы, я ненавижу театр, я… Но до чего же это здорово, когда публика валяется у твоих ног и гогочет как бешенная! Чувствуешь… не знаю. Ладно. Хватит… Просто я увлекся. И заодно – достукался. Благодаря нашим выкрутасам, посмотреть на это чудо, сбежалась половина ярмарки. И в том числе. Да. В том числе небезызвестный барон Дорсет, который находился здесь же по делам… Н-да… … Ненавижу театр! Сказать вам, что сказал мне он? Сами догадываетесь? Вот. К утру я пришел в себя. Я лежал в постели, помятый конечно, но без увечий, а он сидел напротив и покачивал сапогом. - Очнулись, мастер? - Смотря чем мне это угрожает. Если опять будете бить, то я без сознания… Хотя ваших замечательных телохранителей я, кажется, поблизости не вижу… Так я могу надеяться на цивилизованную беседу, не осложненную членовредительством? - Можете. - Это радует. - Как вы уже поняли… - Простите, прежде чем мы продолжим… Что с моими спутниками? - Вашими компаньонами? Так, по крайней мере, они утверждают. - Что? - Эта парочка заявляет, что они участвовали в деле с вами на равных. И что несут ответственность за происшедшее так же как и вы. - Болтуны… - Я так и подумал. - Так что с ними? - Ничего. Я имею в виду ничего особенно печального. Сидят в подвале. - Хорошо. - Слегка помяты, как и вы, но ничего фатального… Не ожидали же вы, что подобный… промах останется совершенно безнаказанным? - Пожалуй что нет. - Хорошо. Итак… Как вы уже поняли, я вами недоволен. И, как вы уже поняли, вы мне все еще нужны. Иначе я бы тут с вами не беседовал. - Вы хотите чтобы я продолжил? - Да. - Я… Я отказываюсь. - В таком случае ваш труп скорее всего даже не найдут. - Понятно. И знаете, что? - Что? - И черт с ним. - Ваших спутников тоже. - Так… Ясно… Деваться мне некуда. - Именно. - … Хорошо. Я согласен. - Отлично. На этот раз действовать придется грубее. Мы изобразим похищение девушки с целью получения выкупа. Выкуп назначим небольшой, так что его быстро заплатят. И мы вернем им девушку. Но уже после вашей обработки. - Ясно. - Я уезжаю. Дела, знаете ли. Дом полностью в вашем распоряжении. Девушку привезут завтра к вечеру. Вопросы? - Барон… Кто эта девушка? - Дочь герцога. Невеста Командора Остаго. До недавнего времени была моей невестой, но потом без памяти влюбилась в Командора… А сами вы этого разве не узнали? Из ее… Из ее головы? - Нет. Я только закончил с общим обследованием. К конкретным воспоминаниям я еще не приступал. - Вот и приступите. Как видите, мои мотивы совершенно законны. Я всего лишь хочу вернуть свое… Я оставляю вас. И помните – второй ошибки я не прощу. Вы не единственный мастер-закройщик. - Ясно. - Что еще? Не пытайтесь бежать. За домом следят. Пожалуй все. Позвольте откланяться. И ушел. Вернуть свое. Ха. Нет, и не может быть у одного человека ничего «своего» в другом человеке. Слишком большая штука – человек. Даже самый глупый и пустой. Даже самый безвольный или преданный. Человек всегда сам по себе. Слишком он большая штука, чтобы другой человек мог его вместить. Но это я так… Увлекся. Я поднялся с кровати… Оу-уу… Нет, все-таки помяли меня прилично. Потом принялся осматриваться. Крепкий двухэтажный дом. На втором этаже три спальни и кабинет. На первом – гостиная, кухня и ход в подвал. В подвале я нашел Оноре и Герду. Парочка целовалась. Они что, все никак из роли выйти не могут? Я вошел, молча сел на лавку и откинулся на стену. - Ну что там? Господин Дент! Что там? Нас убьют? - Оноре… - Да, господин Дент? - Перестань меня называть господин, вчера прекрасно обходились простым «Дент»… это и тебя касается, Герда… это раз. А два… сыграй что-нибудь. И протянул ему лютню, которую нашел в гостиной. Ах если б сразу знать, как просто все вокруг, Ах если б сразу знать, где встреча наших рук, Ах если б сразу знать, где правда, где испуг! Ах если б только знать… И все переиграть – что было и что будет, И все переиграть – кто видит и что любит, И все переиграть – вот все, что нужно людям, Лишь все переиграть… И выбросить в окно мгновения и годы, И выбросить в окно сомнения и роды, И выбросить толпу ненужного народа, Все выбросить в окно! Но знать нам не дано, и это так ужасно, Но знать нам не дано – немыслимо, прекрасно, Что знать нам не дано, когда совсем погаснет… То… что знать нам не дано… - Розовый слон в зеленую полоску, танцующий вальс… - Что? - Хорошая песня. Строчки наверное ничего не передают… Но надо было просто слышать, как он пел. Наверное. В том смысле, что наверное вы бы тоже… А… Ладно. Не время сейчас. Втроем мы облазили дом сверху донизу – хорошее местечко. Даже место для лаборатории в дополнительном подвале. Не так как было у меня дома – там и простой подвал и секретный находились на одном уровне. А здесь в тайник нужно было пробираться мало того что черт его знает как глубоко, так еще и через настоящий лабиринт. Словом, все условия для жизни и функционирования злобного алхимика налицо… Значит, за домом следят, да? Значит, когда ее привезут, я должен буду продолжить свое грязное дело… Ну… Ладно. Черт с ним. Будем поглядеть. Деньги были. Так что к вечеру… Ну, угадали? Именно. И пусть скажут, что у меня поехала крыша! Пусть! На правду не обижаются! Эта прядка у нее на лбу… Мастер закройщик! Высшей квалификации! Упустил клиента! Такого не бывает. Просто в природе. Бежал из дома… Бывает. Такое – бывает. Играл в балагане роль глупого мужа… Нет. Не бывает. И самое главное – влюбился. Втюрился, как сопливый мальчишка! Верх нелепости. И после этого не напиться? Напиться, господа мои, напиться, и еще как напиться! Нахрюкаться до крайней степени. До того самого состояния, когда перестаешь чувствовать, где заканчиваешься ты, и где начинается весь остальной мир. И чувствовать только тепло, идущее к нам с небес, и веру, что все будет хорошо, что на самом деле все… Что Герда и Оноре, сидящие напротив и кажется влюбившиеся друг в друга по уши… Они самые… родные. Самые близкие. И ну ее к черту всю Серую гильдию с вечными задавленными криками совести, с боязнью глядеть людям в глаза, с нелепым, так и не прижившимся чувством превосходства… Ну ее к черту. И все. Темнота. Сон. Ее привезли, как и обещали… В чем в чем, а в пунктуальности господину барону не откажешь. На этот раз ее внесли сами громилы и даже уложили на стол в лаборатории. Ушли. А я стоял и смотрел на нее… Когда она улыбается, у нее ямочки на щеках… Сейчас их нет, но… Я их и не видел, просто прочел где-то в собственных записях. Значит, за домом следят? Интересно… Я наклонился и слегка похлопал ее по щекам. Целовать ее сейчас – это такое вранье, что… Она очнулась. Не отпрянула, а просто открыла глаза. Сказала отчаянно и в то же время спокойно. Даже не вопрос… Скорее утверждение. - Опять вы? - Ты меня помнишь? - Да… Конечно это вы… Заставляли меня… рассказывать… Вы со мной разговариваете? Все правильно. С материалом нельзя разговаривать. Ему можно только задавать вопросы и заставлять отвечать. - Да. Как ты себя чувствуешь? - Не знаю… Вы… Вы какой-то не такой. Вы были другой. Вы сейчас… как человек. - Я знаю. - Это были не вы, да? Кто-то заставлял вас, чтобы вы… На самом деле вы хороший, да? - Нет, это был я. Но… не совсем я. - Что вы хотите от меня? Господи, какая же она милая… И я хотел…?! Вот это… Этот… цветок… Чушь!… Но ведь она… - Не знаю. Сейчас не знаю. - А тогда – знали? - Да. - Значит, что-то изменилось? - Да. Долгая пауза. Она молчит, пытаясь понять, что, собственно, происходит, а я… Я молчу и просто гляжу на нее. И это такое счастье… Просто смотреть, как взлетают и опускаются ее ресницы… Как ее губы чуть приоткрываются, готовясь что-то спросить, а потом опять сжимаются. Как… Да что это со мной?! - Как вас зовут? - Катаро. Дент. А тебя? - А вы разве не знаете? - Знаешь… Как-то не разу не поинтересовался… - Сильвия. … Вы… отпустите меня? - Знаешь… да. Да. - Это не вы похищали меня, так ведь? - Нет. - А кто? - Какая… Хотя… Если я отпущу вас, то нужно будет, чтобы все это не повторилось… Это был Дорсет. Мой заказчик – барон Дорсет. - Значит… Что вы должны были со мной сделать? - Я должен был заставить вас полюбить его… - И вы это можете? - Да. - А что будет с вами? Если вы этого не сделаете? - Он убьет меня, как только сможет. - Но вы… - И еще двух человек, которые мне… мне дороги. - Тогда… - Постойте. Я помогу вам вернуться к отцу, но дайте мне обещание, что поможете… Что ваш отец защитит их. Обещайте и… - А вы? - Мне уже неважно. Если не Дорсет, то наши… Люди из нашей гильдии. Чтобы смыть пятно… позора. Ха. Ха! Нет… Постой, не говори ничего. Обещай. - Но почему вы это делаете? - Обещай! - И вы действительно можете заставить человека… ? - Могу! Обещай! - Мы не помешали? Я подскочил. Ну конечно, кто же еще… Оноре. С бутылкой, Гердой и кучей идей. Подслушивали, мерзавцы. Одним словом, ночью мы сбежали. И довольно хитрым образом. За домом следили три человека. Те самые громилы, что вечером привезли Сильвию. Зря, ой зря барон принимал мастера-закройщика высшей категории за обычного алхимика… У меня кое-что есть в наборе. Такое, что… Соглядатаи УВИДЕЛИ, как к дому подъехало два десятка всадников в черном, УСЛЫШАЛИ, как в доме кричат и стреляют, ЗАМЕТИЛИ, как бесчувственную Сильвию вынесли из дома за секунду до того, как рухнула горящая крыша… И всадники скрылись в ночи. На юг… … - Неплохо, но в Гильдии ты никого не обманул. - А я и не надеялся. - Тогда ты должен понимать, чем это для тебя кончится? - Да… Я хочу выйти из Гильдии. - Ты серьезно? - Вполне. Гарто Моттини. Лучший ученик главы Гильдии Родриго. Ни больше, ни меньше. По мою душу. - Отдать столько сил… Ты хоть понимаешь, насколько ты стоишь выше обычных людей? - Мне надоело стоять выше обычных людей. Я хочу быть с ними. - Но ведь ты можешь… помогать им. Даже не за деньги – просто так. Ведь можешь? - Нет. Я не верю в себя… А ты хочешь сказать, что человек… Нет, Гарто. Если должен меня убить – вперед. - Да не собираюсь я тебя убивать. Просто надеялся… вернуть. Катаро! Ты же очень талантлив, так зачем? Люди… Им можно помочь, правда! - Гарто… Наверное ты – можешь. Я помню – на этих собраниях нашего клубя… любителей человека… Я помню. Мы сидели и обсуждали… Говорили, говорили, говорили… Но приходил ты и предлагал конкретные методы. И они работали!… Ты действительно можешь… А я… Я завидую тебе, Гарто! И в то же время… Мне жаль тебя. Ты так высоко, что никогда не сможешь спуститься и понять… ПОНЯТЬ, понимаешь?… Или… Как-то глупо звучит… Как это здорово – быть просто человеком! Я не хочу больше наверх, правда Гарто. Не хочу. - Что ж… Это все… Сильвия, да? - Да. - Она тебе нравится? - Гарто… - Так нравится? - Да. - А это ведь – моя работа. - Что?! - Командор Остаго. С чего это она вдруг влюбилась в него? - Остаго? - Конечно. И… Это лучшая моя работа. - Сильвия? - Да. Теперь понимаешь? - Все равно. Знаешь, все равно. Здесь все по другому и… И здесь все по-настоящему. Я остаюсь. - Ты лишаешься права пользоваться своими знаниями. По правде говоря, я должен стереть твою память, но думаю – это лишнее. - Да… - Что ж… Объяснять тебе, что случится, если ты нарушишь этот запрет, нужно? - Нет. - Тогда прощай, Катаро. Мне очень жаль. - Знаешь, мне тоже. Прощай. - Ах, да! Я заходил к Дорсету. Для него – тебя не существует. - Спасибо. - И… Инквизиция – тоже. - Спасибо. - Прощай. - Прощай. Вот такие выкаблуки… До самого вечера я ходил… Обычно это называют прострацией. - Оноре! - Что, Дент? Какой-то ты сегодня грустный… - Оноре… Собирайся. - Что? - В дорогу, господин Оноре, в дорогу! Мы создаем новую театральную труппу имени Спустившихся с небес! Утром выедем, к вечеру будем опять в Шатренватердербурге. Нас там помнят, так что без публики не останемся. - Катаро, что с тобой? - И еще… Ты говорил, что у твоих приятелей в Большом балагане есть танцующий слон? - Ну… да. - Его можно взять напрокат? - Это будет… много. В смысле денег. - И черт с ними. На пол-денька. - Постой, Катаро! Ты это серьезно? Насчет труппы? - А то! Только слона надо будет… - Что? - Покрасить. 19.01.2008 09:10 - Катаро Дент
|