История. Архив публикаций
|
Рано или поздно, к счастью или к не счастью, вовремя или не вовремя, это происходит со всеми. С нашей героиней – Натальей Зубко, предпринимателем, депутатом двух Дум, это произошло крайне невовремя. Настолько невовремя, что госпожа Зубко была уверена, что это сон. И вот вроде рядом тот момент, когда сон в твоей власти – хочешь лети, хочешь окажись в другом месте, хочешь командуй окружающим миром. Но Наталья решила проследить за сценарием. Она стояла в небольшой очереди перед огромными золотыми воротами. За ними находился хлипкий стол, за которым почти уткнувшись носом в огромную книгу сидел старик. Он тихо что-то говорил стоящему у стола мужчине лет пятидесяти, выслушал несколько ответов и, чиркнув пером, указал рукой направление – наверх. Госпожа Зубко, когда подошла её очередь, уже успела просчитать в уме все её грехи. После подсчётов она была настроена очень даже оптимистично. Если это всего лишь сон, то во всяком случае не кошмар, подумала она, стараясь не засматриваться на огромную дыру в облаках слева от старца. Думать, куда она ведёт, совсем не хотелось. - Вы, Наталья Зубко, в девичестве Канарейкина, родилась семнадцатого июня по старому стилю тысяча девятьсот... - Да! – прервала по привычке Наталья. – она самая собственной персоной. - ...семьдесятого года? Вздохнув, она повторила: «Да». Старец мокнул перо в чернила. - Чтобы не задерживать очередь, я кратко проведу суд праведный и выслушаю Ваши вопросы, если будут таковые. - Я готова. - Судить Вас будут за дела мирские, и если были вы безгрешны, то путь ваш наверх. – не поднимая носа, он указал пальцем. – Ежели земные дела ваши были грешны, то Вас передадут нашему коллеге. Апостол левым указательным пальцем стал двигать по строчкам мелкого, неразборчивого текста. Через каждые пять строчек он рисовал палочку. Затем он спокойно, ни разу не сбившись посчитал нарисованные им палочки. - Я, апостол Пётр, должен объявить итог праведного Суда над рабой божией Натальей. – Всё так же монотоно продолжал Пётр. - За грехи, совершённые рабой божией Натальей за мирскую жизнь, определяю её в Ад. Ошарашенная госпожа Зубко два раза моргнула. - Как в Ад? Это какая-то ошибка! - Я понимаю, что для вас это неприятная новость, но такие правила у нас. Учитывая Вашу жизнь, - он постучал пальцем по книге, показывая, что вся её жизнь тут записана - я могу объявить только такой приговор. - Я не согласна! Я требую аппеляции. Старец глянул устало на неё: - У Вас за время проведённое внизу, вышло сто пятьдесят три греха. И, к сожалению, ни одного деяния, которым можно было бы снять несколько грехов. - Как нет деяния? Я постоянно ходила в церковь и подавала нищим. А ещё, я помогала бездомным – на мои деньги было открыто несколько столовых для них. Да много чего! Я не обманывала государство. Я... - Эти деяния нами не учитываются. Вот послушайте. – Пётр начал читать: «Четвёртого июля тысяча девятьсот семьдесят восьмого года вы сорвали одиннадцать ромашек. Пятого июля того же года Вы уже сорвали вместе с Ириной Янкиной двадцать восемь ромашек. Восемнадцатого августа восемьдесят шестого года вместе с Василием...» - Стойте! Какие ромашки? Все мои грехи – ромашки? Подумаешь сорвала ромашку! У меня все такие грехи? - Да. Все Ваши грехи из-за того, что не ценили ромашки. - Это беззаконие! Я буду жаловаться! У вас есть книга жалоб? Старец слегка дрожащей рукой начал медленно вырисовывать ромашку на полях книги. - Нет, к сожалению. Давно нужно ввести, многие просили этого. Я уверен, что скоро, лет через триста, появится. А может и раньше. Ужасная бюррократия. Сами должны понимать. Невозможно нормально работать, только людей растраиваем. - Хорошо. Я требую встречи с самым главным. Это можно организовать? Старец отодвинул книгу, щёлкнул пальцами и перед ним оказалась другая – поменьше первой, но всё равно впечатляющая. Полистал немного, двигая губами, наконец остановился. - Вот я нашёл окно. Пять минут Вам хватит? - Думаю, да. - Я записываю. Четыре тысячи семьсот пятнадцатый год, три часа и пятьдесят пять минут по среднерайскому времени, то есть примерно через две тысячи семьсот лет. Наталья Зубко. Прошу вас запомнить время посещения. Но в любом случае вам напомнят заранее. Госпожа Зубко, потеряв запал, смотрела как Пётр продолжал рисовать цветок. - Но я же ничего не украла. В большом размере. – Умоляюще сложив руки на груди, стала вглядываться она в морщинистое лицо старика. - Что украла, то вернула. Правда? У Вас же в книге всё должно быть написано? Ничего я не украла? - Что такое «украла»? - Ну как? Украла, взяла чужое. – У ромашки уже были все лепестки, и медленно стал проявлятся стебелёк. – Вы не знаете, что такое украсть? - Вы уж простите меня. – Ромашка получилась хоть и маленькой, но очень приятной. – Я забыл, что такое мирская жизнь. - То есть украсть – это не грех? У вас вообще есть свод законов, могу ли я пробежаться глазами по нему? Или я могу использовать адвоката? - Украсть – это не грех. – Старец посмотрел на шумную посетительницу. - А убить – грех? - И убить – не грех. - А возжелать жену ближнего? - И возжелать тоже не грех. – Немного подумав, апостол добавил - И жену тоже не грех. - А как же заповеди? Не убей, не укради? Зачем этот обман? Пётр прищурился: - Какие заповеди? - Ну, Господа вашего! То есть нашего! - Одна всего заповедь у Господа нашего. Мгновение собирала Наталья мысли в порядок, чтобы потом приговорённо опустить голову: - И грешить можно только одним действием – догадалась она. Пётр пожал плечами, переведя взгляд на рисованный цветок: - Уж очень любит Он ромашки. 03.12.2007 11:09 - lakris
|