История. Архив публикаций
 Я запретил себе спать. Поймите меня верно – теперь я просто не имею права заснуть. Я не сплю, по крайней мере, уже больше семи месяцев. Благо, современные научные достижения позволяют мне хоть как-то оттянуть психологическое истощение и удержать рассудок в том относительном покое, который сопровождает любого человека, придерживающегося регулярного здорового сна. Хотел бы я искренне верить, что метод лишит меня кошмаров, которые некогда проникли в мое сознание. Однако сейчас, стоя на краю бездны сумасшествия, я продолжаю цепляться за привычную жизнь; за свою семью и друзей, но вместе с тем все явственнее ощущаю, как меня сносит в сторону, в саму основу первозданной темноты. Я написал несколько статей и отослал их знатокам науки, заведующим научными журналами, где в более или менее мягкой форме попытался изложить свои видения – я это сделал лишь с одной целью, чтобы уберечь других от чудовищного проклятья, нависшего сейчас надо мной. С огорчением должен признаться, что из этой затеи ничего хорошего не вышло – теперь, благодаря моим публикациям, я именуюсь классическим представителем параноидального шизофреника. Но поверьте мне, кошмарный мир, с которым я столкнулся – существует! Я бы согласился повернуть время вспять, освободиться от тех знаний и образов, которые открылись мне по воле неведомого. Я боюсь не за себя, я боюсь за свое потомство. Генетическая наследственность содержит в себе буквы, которыми испещрена душа, и молю Бога, чтобы мои потомки никогда не сумели прочесть эти послания, я искренне надеюсь, что дьявольское знание, которым пропитан мой мозг, останется навечно запечатанным для них. А что до меня, то я вынужден признать теперь свою обреченность. Кошмары, таившиеся глубоко в подсознании, доселе появлявшиеся в виде теней, ожили и задвигались, и теперь я живо ощущаю, как трансформируется мой мозг в единое целое – в некий континуум иррациональной реальности рационального мира. Увы, я остался наедине с теми образами, которые, разрывая мое сознание, норовят выкарабкаться наружу. Я продолжаю сопротивляться. Видит Бог – это правда! Я сдамся лишь в секунду своей погибели, если, конечно, плотская смерть ознаменует конец моего существования, ибо запредельное, случайно открывшееся мне единожды, продолжает твердить, что промежуточное состояние, именуемое на земле биологической жизнью – лишь жалкая прелюдия. К безумию все неминуемо движется – стоит мне сомкнуть веки, как из глубин подсознания встают тени, ужас… ужас… ужас просыпается внутри меня, как нечто живое, с тысячами щупальцев, нечто холодное и теплое, липкое и скользкое, насилует мой мозг, паразитирует на сознании, сводит с ума. С каждым днем он все больше и больше поглощает само мое существо, стирает его из жизни. … Mein Gott! Итак, все началось около двух лет назад. Был обычный неприметный день - то ли суббота, то ли воскресенье, кажется, выдался конец трудовой недели, приближались рождественские праздники. Хорошая пора для отдыха и душевного равновесия. Так уж получилось, что мое собственное рождение ознаменовалось кануном дня зимнего солнцестояния. Я не мог не гордиться своим возрастом – сорок четыре года, достаточно пластичный этап в жизни, учитывая состоявшееся жизненное пространство: стабильная и престижная работа нейрохирурга - в скором времени я собирался открыть собственную частную клинику; два здоровых подрастающих отпрыска – сын Дерек восемнадцати лет и дочь Флея – ей четырнадцать; и, конечно же, горячо любимая супруга Нора, которая разделила со мной немало счастливых моментов. Тот день никак не мог омрачаться памятью о странной кончине моего отца. Я не был склонен предположить тайную связь, существовавшую задолго до первых видений, посетивших меня в первую же ночь моего сорокачетырехлетия. Ах, если бы я знал тогда то, что знаю теперь! Возможно мне бы удалось обезопасить свой разум от наступающего зла. Едва пробило полночь, как в мой кабинет влетели Нора, Дерек и Флея, пряча за спинами подарки(которые я разглядел в зеркало), обтянутые праздничной лентой. Я явственно помню каждую деталь, словно все произошло минуту назад – вот горячо любимая Нора кладет передо мной трехслойный медовый пирог, обрамленный апельсиновыми кольцами, я ощущаю объятия детей и влажный любовный поцелуй супруги на губах. Затем наступает пора разрезать пирог. Моя рука поднимает нож и делит его на четырнадцать схожих кусков. В ноздри проникает приятный аромат свежей выпечки. Что может быть нужно здоровому без каких-либо амбиций человеку в жизни, кроме подобных минут благодати? Я действительно был беспредельно счастлив, и в самый ясный миг безмятежного озарения вдруг из темных недр сознания дунуло смрадом неведомого зла. Я ощутил холод собственного разума, как если бы под черепную коробку подложили кусок льда. Боль мертвой хваткой внезапно сковала лоб и разлилась по вискам, уползая дальше на затылок. Боль, которая с того мгновения стала моей постоянной спутницей... Выронив нож из рук, я схватился за голову и разразился криком, до того пронзительным, что в горле захлестала кровь. По утверждению моих близких, в тот момент, пораженный резкой болью, я потерял сознание. Когда же меня привели в чувство, то я лежал у себя в спальне на втором этаже, а вокруг склонились взволнованные лица. Мой близкий друг и коллега – доктор Апт, по всей видимости, приехавший только что (он так и не снял свой дорожный пиджак), задавал вопросы, на которые я с трудом откликался. Лишь имя моего покойного отца застыло в мозгу на фоне остальных хаотичных мыслей. Я ничего не помнил, ничего не ощущал, кроме томящего чувства неясной тревоги и размеренной боли в голове. Внезапный приступ приписали эпилептическому припадку на фоне нервного истощения. Я обязался пройти полное медицинское обследование сразу же после праздников. Родные кое-как успокоились. Их покой невольно передался и мне. Я постарался обуздать странное томление, затенив его праздничным настроением. Назавтра намечался большой день – были приглашены родственники и друзья семьи. Накануне такого события мне не составило особого труда притвориться живым и здоровым человеком. И проведя остаток вечера с восковой улыбкой на лице, я, наконец, погрузился в сон. Не знаю, веришь ли ты мне? Если хоть немного сомневаешься в правдоподобности моего рассказа или пока не достаточно ясно осознаешь, что происходит, буду вынужден сообщить, что с этого момента все случившееся приобретает более странный и непонятный окрас. Я не зря постоянно твержу слова «мозг», «сознание». Если ты приверженец частых сновидений, то тебе будет легче понять ощущение, когда реальность растекается в иную форму – сновиденческую. Здесь перестают действовать законы времени и пространства, из небытия черной пустоты поднимаются новые каноны, писанные для иного параллельного мира – там, где ты не волен контролировать ни себя, ни свое тело. Против тебя ополчается каждый микрон чужой сновиденческой яви, а ты превращаешься в жалкого узника собственного разума. Это период, когда подсознание, вырвавшись из оков, завладевает твоей сущностью. И молись в эту секунду, чтобы ОНО не питало к тебе мести и не явилось сардоническим воплощением язвительной реальности, иначе тебе грозит опасность, которая по сути своей хуже самой смерти. Я был вынужден принять черный дар, оставленный моим пращуром. Увы, увы, в момент, когда моя семья преподносила подарки, я не заметил еще одного невидимого гостя и его дьвольского сувенира в честь моего сорокачетырехлетия. А в сорок пять лет от роду, с жизнью расстался мой отец от одного-единственного выстрела себе в ухо. Ибо он, лучше, чем кто-либо, понимал неземную темень, царившую внутри его черепа. Ни один из врачей не смог объяснить сомнамбулистические видения наряду с реальными образами, неестественное расширение зрачков и феноменальное срастание мозговых полушарий, как впоследствии выявило посмертное сканирование. Мозговые доли отца слились в единую субстанцию – далекую от понимания всей современной медицинской мощи. Мозг превратился в цельный монолитный орган, позволивший ему созерцать видения, неподвластные обычному человеческому восприятию. Примерно в тот же период он начал подолгу запираться в своем кабинете, где втайне вел некие записи. Он нашептывал непонятные слова, вел себя как сомнамбула, в глазах близких людей превращался в регрессирующую антропогенную сущность. И, к моему стыду, я был в числе тех, кто называл его безумцем. Никто не предполагал, что он - в расцвете сил и на пике своего жизненного счастья - подвергнется влиянию какого-то наследственного уродства. Как я выяснил недавно, все родственники по мужской линии вплоть до моего прапрадеда, умерли в возрасте сорока четырех–сорока шести лет. Вначале я ошибочно посчитал, что временной период до точки, когда недуг полностью разрушает личность, зависел от крепости духа и психологического здоровья, но более тщательные исследования подтвердили нечто более страшное – патология прогрессировала с каждым поколением. Время после совершившегося дня рождения до наступления смерти неуклонно сокращалось, и в любом случае - рано или поздно - недуг сломил всех, кто унаследовал этот дар от общего пращура. У меня – реципиента тьмы - таким образом, оставалось меньше времени, чем было у отца - следовало поторопиться, чтобы разобраться в механизме этой болезни и иметь возможность хоть как-то с ней соперничать. Для начала я решил обнародовать предварительные результаты своих изысканий, но, как я упомянул выше, это было преждевременным шагом. Ничего, кроме одиночества, эти публикации мне не принесли. Теперь я слыл параноиком, а мое имя фигурировало в медицинских списках наряду с другими душевнобольными. Я угодил под беспощадную слежку со стороны врачей и собственной семьи – дома. Но я не собирался опускать руки. Как-то вечером, прознав, что в скором времени меня вознамерились упрятать в дом для умалишенных, я, не мешкая, собрал пожитки - главным образом, тетради отца с его бесценными наблюдениями – и, сняв приличную сумму денег со своего банковского счета, тайно отправился на Аляску, в уединенный дом предков, где меня стали бы искать в последнюю очередь. Там я решил провести собственное расследование. Если не ради себя, то ради Дерека. Все свои описанные ниже наблюдения я адресовал ему. Надеюсь, у него хватит сил низвергнуть скептические взгляды и, если даже не верить бредням сумасшедшего, то хотя бы прислушаться к словам своего отца и попытаться изучить эти записи ради своего же спасения. Мои исследования выявили некую закономерность, странно связанную с лунным циклом - особенно в период после первой четверти я переживаю сильнейшие головные боли. Боль – постоянное явление, и я к нему уже привык. Последние анализы, проведенные еще до моего отъезда, выявили наличие нестандартной нервной ткани между полушариями, в продольных щелях, разделяющих полушария от мозжечка в центральной части моего мозга. Казалось головной орган стремился объединиться в нечто аномально целое. Тогда врачи опасались злокачественной опухоли. Но теперь я знаю, что это такое: болью обозначено стремительное сращивание мозговых долей - это нераздельный симптом прогрессирующей болезни. Одновременно с этими чудовищными трансформациями начали разглаживаться мозговые извилины, тройственная оболочка, слившись, образовала твердый панцирь, а каротидные и пиальные артерии срослись в один гигантский кровеносный канал, из-за чего я стал сильно сутулиться, а сзади на шее у меня появились мягкие пульсирующие бугры, с синеватым оттенком. И на эту активность каким-то мистическим образом влияет полнолуние. Сегодня, 7 октября 2006 г., полнолуние чуть не свело меня с ума. Боль сопровождалась периодическими конвульсиями, из ноздрей вытекала бледно-красная жидкость с острым запахом ликворного гноя. Шесть часов подряд меня бросало то в дрожь, то в холод. Наконец наступил период затишья. Воспользовавшись моментом, я принял три таблетки против сна и, дрожа от утреннего холода, но, довольствуясь явным облегчением, продолжил записи. Лунная активность известна своим грандиозным влиянием на образ жизни множества земных биологических организмов. Так, например, прибрежные членистоногие, в основном крабы, ориентируясь по лунному циклу, откладывают яйца... И тут меня кольнуло одно умозаключение – а если предположить, что луна, в сущности, влияет не на меня, а на некоего паразита в моем теле? Сращивание полушарий может быть побочным эффектом деятельности какого-нибудь червя или паразитирующего грибка с неисследованными до сегодняшнего дня функциями. Если эта дикая теория относительно верна, то не исключено наличие абсолютно нового класса паразитов, передающихся путем генетической наследственности. Далее я склонен думать, что нечеловеческие видения - это эманации моего подсознания, так как многие из этих образов отражают мою привычную жизнь, только в другом - искаженном цвете. Я постараюсь наиболее четко обозначить все свои ощущения, но это подчас тщетные старания, как если бы вас попросили словами описать чувство голода. Как я уже сказал, эти образы напоминают окружающую реальность. Но лишь отдаленно. На деле они - отклик неких искажений в сторону моей сомнамбулистической псевдо-реальности. В одном таком сне я оказался внизу, на кухне. Была ночь, под ногами я ощущал холод кафельного пола, хотя не помню, чтобы я смотрел на свои ноги. Рука моя, которая давно уже отказалась меня слушаться, погружалась в липкое и твердое пространство, затем выхватила из ниоткуда солонку, полную человеческих волос. Мне кажется, или я чувствую, что это волосы моей дочери. Вторая рука, которая пока еще оставалась под моим контролем, яростно нападала на ополчившуюся конечность, и между ними завязался жестокий бой. Руки боролись, ломая друг на друге пальцы, хватая за запястья, словно пытались задушить. Они неистово переплетались между собой, ладонями, не щадя, мяли друг друга, царапались до крови, с хрустом выворачивали фаланги пальцев. Наконец, рука, лояльная мне, одерживала нелегкую победу. Казалось бы, нет ничего ужасного – наверняка каждый живой человек переживал подобный странный сон. Я бы тоже так хотел думать, поверьте, если бы только, проснувшись в то утро, не обнаружил левую руку в крови и со сломанными пальцами, а правую - вывернутой на 180 градусов. Я искалечил себя отнюдь не в реальном мире – иначе бы вскочил от боли. Это произошло там… Теперь вы понимаете, что я имею в виду, когда говорю, что видения мои проникают в реальность! В момент, когда срастается мой мозг – стирается грань между явью и миром сновидений. Сломанные пальцы можно было приписать неспокойной нервной системе с элементами депрессии или к какому-нибудь типу изощренного лунатизма с отклонениями в виде самоистязания. Я был бы рад принять любые рационалистические доводы на этот счет. Но кто мне подтвердит, что кошмары, привидевшиеся мне после, эфемерны? И что именно этими ужасами обусловлен мой панический побег из родного дома? Приблизительно год спустя, с тех пор как у меня выявилась болезнь, я вступил на новый этап, и ущербная луна ознаменовала тот период своим влиянием. Сны приобрели все более зловещий и отталкивающий оттенок. Я в своей клинике готовился принять пациента. Однако странно – в здании не было ни единой живой души. Весь персонал куда-то запропастился. Огромное, холодное здание больницы. Непривычным являлось теплое ощущение скорого гостя. Я словно чувствовал, чей-то приход. Из недр коридора раздавались сонмы незатихающих звуков: скрежет металла, глубинный вой, схожий с завыванием синего кита в безграничном океанском пространстве; звучал непрестанный шепот сомнамбулистических существ. Позже - видимо я уснул во сне – в ноздри стала пробираться нестерпимая вонь, словно кто-то разрыл могилу рядом. Миазмы усиливались, от испарений слезились глаза, а воздух становился горячим и душным. Вот со скрежетом открывается дверь операционной, и на пороге стоит некто, отдаленно напоминающий человека, хорошо мне знакомого в далеком прошлом. Я стараюсь угадать в этом господине знакомые черты. Пришелец немного смахивает на отца, но я точно уверен – это не он. Незнакомец делает шаг вперед, и я с ужасом понимаю, что он мертв. Темно-коричневая кожа скупо обтягивает кость, подобно водорослям змеятся липкие тяжелые локоны. От него разит гнилью и упадком. Он делает еще шаг и пытается со мной заговорить. Но стоит ему открыть рот, как из глотки выкатывается катыш подземных тварей, голодных до падали. Кошмарное зрелище не для моих глаз – пытаюсь закричать, но не в силах это сделать. Хочу вырваться из этого мира и… просыпаюсь во сне. Явственно ощущаю, что продолжаю спать – я лишь очнулся от второго сна и оказался в первом, изначальном. В воздухе, однако, стоит явный запах тлена. Встаю и стараюсь открыть окно. Тщетно. За стеклом безвременная пустота. Располагаюсь на столе для препарирования – больше в комнате негде лечь. Закрываю глаза, и дальше - безмолвие… Утром меня будит удивленная медсестра. Я понимаю, что это и есть реальность. Та реальность, в которой я доктор. У меня двое детей и супруга... Изначальная явь. Никто не видел, как я вышел из дома. Никто не проследил, как я глубокой ночью открыл двери клиники и проник в операционную. Я сам этого не помню. Но главное – никто из персонала так и не смог впоследствии объяснить источник тошнотворной вони - запаха четкого разложения в коридоре и в той самой операционной… Все эти рассыпающиеся грани – результат моей болезни. Срастающееся сознание позволяет мне увидеть многослойность реальности. Реальность напоминает число зеро – изначальная точка, обрамленная цифрами или мирами с разной полярностью. От минусовой бесконечности до плюсовой бесконечности, континуум неизменности. Мое необычное состояние позволило сперва увидеть эти слои, а позже - проскальзывать из одного в другой. Мне самому неясно, как происходит этот процесс. Я лишь осознаю, что нахожусь в чужом мне пространстве посредством внешних раздражителей. И теперь, когда наступает апогей моего недуга, я, наконец, с опозданием начинаю понимать всю суть происходящего. Все параллельные сферы, сомнамбулистические или реальные, приобретают единый окрас. Их не отличить от изначальной яви, в которой я родился и прожил всю свою сознательную жизнь. Я теряю свой буй, и все больше уплываю в неизведанные просторы. Если, судя по сканированным фотографиям, тот странный монолитный орган в голове моего отца представлял собой нечто нечеловеческое, неземное, своего рода - локатор миров, то я сам в скором времени буду обладателем этого дьявольского дара. Это убивает меня. И к моему ужасу, ОНО собирается погубить моего сына. Я должен найти выход, чтобы предупредить его. Заставить сына поверить моим сумасшедшим россказням. Сам я нашел путь избегания этих богохульных путешествий по неведомым мирам благодаря бессоннице. Став навечно неспящим, я выиграл толику жизни и хорошо, что я осознал это до того, пока не стало слишком поздно. Бодрствование не позволяет отпереть ворота и проникнуть туда, откуда я, может статься, больше не вернусь. Разгадав тайну страшного недуга, я написал короткое сообщение Дереку о своем местонахождении. В данный момент я уверен, что сын направляется сюда вместе с остальными. Уверен, что он поверит мне, ибо я располагаю бесконечными доказательствами – объектами, прихваченными из различных реальностей в наш мир. Да! Ты не ослышался. Ведь каждая вещь имеет свою проекцию в параллельной реальности, подчас искаженную и уродливую, но вполне физическую. И я не только приобрел возможность видеть эти эманации или прикоснуться к ним, но даже сумел забрать их с собой обратно в наш мир. Я непременно покажу сыну его собственную отрубленную руку с неизменными отметинами. Но так как его конечности здесь – в этой реальности - останутся целы и невредимы, ему придется поверить мне. Я продемонстрирую расчлененное мною тело Норы ей же самой, когда она войдет в эту дверь. И тогда мне поверят остальные, прежде считавшие меня сумасшедшим. Я реабилитирую имя несчастного отца и восстановлю честь длинной вереницы родственников нашего рода, несправедливо нареченных безумцами, вплоть до таинственного пращура, анахорета - зародившего воистину столь феноменальный дар. Ведь именно он, никто другой, являлся мне в операционной. Тогда я не понял этого, иначе благоговение и гордость захлестнули бы меня целиком. Незадолго вновь пришлось принять лекарство против сна. Надо признать, я жду приезда семьи с детской несдержанностью. Не только потому, что поскорее желаю сообщить им о своих наблюдениях, а скорее дело в самом себе. Глядя на останки тел, мне становится не по себе - надо быть уверенным, что весь этот рассказ - не плод моего воображения. Это так - на всякий случай. «Меня обозвали безумцем, когда я сказал, что вижу сны каждый день. С тех пор я решил, что будет разумным молчать об этом». R.G. 2006-2007 Моему хорошему другу б.А.v.L. 13.07.2007 12:49 - ERNAN KORTES
|