История. Архив публикаций
 - Твоя жена ждет ребенка, - говорит гадалка, рассматривая мою ладонь. Я вздрагиваю – надеясь, что вздрагиваю незаметно. По крайней мере, незаметно для нее. - Мы оба ждем ребенка, – стараюсь улыбаться я. Как я вообще тут очутился? Я, может, и не совсем атеист – но уж точно не суеверный человек. Что подтолкнуло меня повестись – пусть и по пьяной лавочке – на высказывания Вовчика, что она «знает все»? Очевидно, он же ей и сказал. Очевидно, это разводка. На деньги. Гадалка молчит. Во мне усиливается какое-то неприятное, гнетущее, тянущее чувство. Где-то внутри. - И как? Все будет хорошо? – спрашиваю я, явно глупо улыбаясь. Гадалка молчит. Я начинаю заводиться. - Что такое? – настойчиво говорю я. - Ничего не будет хорошо, - отрезает гадалка и бросает мою ладонь. Подогретый алкоголем организм вскипает. - В смысле? – я ловлю ее за запястье и непроизвольно стараюсь посильнее сдавить. Она отдергивает руку. - Уйди, – говорит она, причем таким тоном, что мне кажется, что она меня просит. Вовчик отупело смотрит на нас. Точно – это он ей все обо мне рассказал. И теперь не понимает, почему она отступается от разводки. - В смысле??!! – угрожающе шиплю я, причем мне очень хочется угрожающе шипеть. Она беспомощно оглядывается на Вовчика. Но Вовчик вряд ли сможет дать ей защиту – как минимум, он легче меня килограмм на пятнадцать. - Твоя жена умрет, – обреченно говорит гадалка. - При родах? – раньше, чем успеваю понять суть вопроса, спрашиваю я. - Раньше. Намного раньше, – говорит гадалка и порывается уйти. Я ловлю ее и прижимаю к стене. - Почему?? - Не знаю… - растерянно отвечает она, и почему-то я ей верю. - А что ты знаешь??? – выкрикиваю я ей в лицо. - Сейчас…- торопливо говорит она. После этого она производит какие-то манипуляции с не совсем понятными вещами. Я чувствую, что абсолютно протрезвел. И тем не менее, не могу понять ни одно из ее действий. - Владимир Сергеевич Котусов, - наконец произносит она. – Третья Лесная, дом восемнадцать, квартира одиннадцать. - Кто он такой? – говорю я. - Он – причина. Одна из причин. Возможно, главная причина. - Ясно. Я хватаю Вовчика под локоть. - Пошли отсюда. - Мы что-то должны? – лепечет он, и это укрепляет меня в мыслях о разводке. - Нет, – говорит гадалка, и, подумав, добавляет, - боюсь, что я должна. Это странно. Но, возможно, это просто заброшенная удочка. Я все-таки бросаю на стол стольник – и мы с Вовчиком вываливаемся на свежий ночной августовский воздух. - Что с тобой? – бормочет Вовчик. - Ничего, – отрезаю я. – Домой. *** Утром я еду на третью Лесную. Специально выехав заранее – чтобы успеть на работу – под удивленный Юлькин взгляд – бормочу, что сегодня никак нельзя опоздать – мчусь прочь. Нахожу дом восемнадцать. Поднимаюсь на третий этаж. Перед квартирой одиннадцать на минуту замираю. Мысленно проговариваю слова извинения. И жму на кнопку звонка. Жду долгих полторы минуты. - Кто там? – доносится наконец приятный мужской голос. - Котусов Владимир Сергеевич здесь живет? – спрашиваю я, и все внутри обрывается. Щелкает цепочка, открывается замок, - и передо мной предстает пожилой невысокий мужчина интеллигентного вида. - Да, это я, чем обязан? – спрашивает он. Заготовленная фраза «Извините, ошибся адресом» застревает у меня в глотке и мешает дышать. - Яяяааа, - тяну я, спешно соображая, какой придумать предлог. Мужчина отступает на шаг, пропуская меня в квартиру. Я захожу, шаря вокруг глазами – и взгляд мой цепляет маленькую карточку-пропуск. - Вы ведь врач? - Даа… - нараспев говорит он. – Родильное отделение второй горбольницы… - У меня жена на шестом месяце, - выдыхаю я. – Мне посоветовали Вас, как надежного специалиста. – слова сами вырываются изнутри, - Понимаете, у нас это первый ребенок, и мы очень боимся… Настороженность во взгляде мужчины исчезает. - Конечно, конечно, - говорит он. – Ааа… А где Вы живете? - Пушкина, сорок семь. – отвечаю я, приходя в себя. - Да, это наша территория, - кивает он. – И что конкретно Вы хотите? - Понимаете… - лепечу я. – Тут всякого поначитаешься… Понаслушаешься…В общем… Хотелось бы… - Понимаю, - снова кивает он. – Вот мой телефон… Если какие-то осложнения – звоните сразу… - Спасибо!! – бормочу я, протискиваясь в дверь. – Спасибо… К машине я уже просто бегу. Бешено колотится сердце. Ключи дважды падают из рук. Ну и что это за нафиг??? *** После работы я еду к гадалке. У нее сидит какая-то клуша лет сорока и слушает ее с преданностью голодной дворняжки. Я открываю дверь пинком. Гадалка смотрит на меня испугано-встревожено. - Что ты знаешь??? – спрашиваю я опять. Гадалка растерянно глядит на клиентку, будто ищет помощи. Клиентка же, уронив табуретку, пятится к двери. - Что ты знаешь, старая карга???? – ору я в голос. - Отпусти, - просит она, и я отпускаю. - Сейчас… - шепчет гадалка и достает книгу. Толстую книгу, похожую на энциклопедию. Все страницы в книге пусты. Тем не менее, она, тщательно пересчитывая, ищет нужную. Я все ярче чувствую себя идиотом. Потом она протягивает мне стакан. Я выпиваю залпом, горькую, очень неприятную жидкость. И смотрю в книгу. *** В глазах гадалки уже не страх. Ледяной, первобытный ужас. Она вытирает кровь из разбитого носа и смотрит на меня, как на привидение. Я стою посреди ее хибары и тяжело дышу. - Бред!! – кричу я. – Бред!!! После чего, не оглядываясь, вываливаюсь на улицу. Завожу машину и еду, не превышая двадцати. Сейчас мне надо домой. Живым. Юлька смотрит на меня тревожно. - Выпили, - извиняющимся тоном говорю я. – Прости… Можно я - спать? - Зачем ты за руль садился? – шепчет Юлька. – Такси не мог вызвать? - Я осторожно, - говорю я и целую ее в лоб. – Прости… И, не раздеваясь, падаю на кровать. *** Мне снится лето. Полное жизни и здоровья, веселое зеленое лето. Мне снится сочная листва лесопосадки. Большое поле, поделенное на равные прямоугольники. Все наши друзья, вся наша родня здесь. Они все в сборе – и отец с тестем держат меня под руки. Очень крепко держат. А я… Я смотрю на несколько букв, нарисованных на простой железной табличке. Я их уже видел, сегодня, в книге. «Морозова Юлия Витальевна. 12.03.1984 – 23.08.2007.» Я кричу и просыпаюсь. Юлька сопит рядом. Кажется, не разбудил… За окном уже рассвело. Вовсю звенит летнее утро. Утро четверга, четверга двадцать третьего августа две тысячи седьмого года. *** Я пью кофе на кухне и пытаюсь понять, что делать. Все выглядит полнейшим суеверным бредом. Тупым и дебильным. Но – мне почему-то не хочется сегодня никуда идти. А вместо этого запереть дверь на все замки. Провести день на кровати, с Юлькой в обнимку. Но так не получится. Сегодня Юльке в консультацию. Потом она собиралась к теще. Я могу быть рядом, но… Я же не знаю, откуда придет смерть. Может, Котусов не справится с управлением своего задрипанного «Жигуленка». Или «Москвича», что там у него. Я буду рядом – и ничего не смогу сделать… Решение приходит само собой. Я должен провести этот день с ним. Любой ценой. И суметь упредить удар. Выходит заспанная Юлька. Целует меня и спрашивает: - Ты в порядке? Я любуюсь ею. Говорят, что еще неделя, и всем будет видно, что она в положении, даже мужикам. Пока же она выглядит так же, как всегда, ну разве что опытный женский или врачебный глаз сможет распознать ее беременность. - Что такое вчера было? - Юлёк, - говорю я, - я тебе позже объясню, хорошо? Небольшие проблемы на работе – но я с ними справлюсь. Ты, главное, не волнуйся. - Ты сегодня не задержишься? – спрашивает она. - Нет, вроде не должен… Но если что, я перезвоню… - Зря ты вчера такси не взял. Нельзя так. - Извини, Солнце… *** Я еду на Третью Лесную. Поднимаюсь по лестнице. - Владимир Сергеевич? Простите, что так рано… - Что-то случилось? - Нет, просто… Я хотел спросить… Можно войти? - Да, конечно, - врачебная учтивость. Я вхожу, разуваюсь, прохожу на кухню. - Понимаете, - ощущая себя полнейшим дебилом выдавливаю я. – Я просто боюсь, как бы не случилось чего… - Да все будет хорошо, эээ… - он делает паузу. - Дмитрий. Он переминается на пороге своей собственной кухни. Я достаю купленную только что бутылку водки. - Может, за знакомство? - предлагаю я. - Нет, что Вы, мне во вторую на работу… Подозрение заставляет меня оцепенеть. Сегодня он работает. Сегодня Юльке идти к врачу. - Ну может просто составите мне компанию? - Да, конечно… Пить не буду, уж не обессудьте… что у Вас? Он начинает суетиться, режет колбасу, хлеб. Я же стою и пытаюсь понять что я делаю. Руки обнаруживают в руках кухонное полотенце, закрученное в плотный жгут. Это я его так закрутил? Простите, Владимир Сергеевич… Но… Я… Я не могу… Я делаю к нему шаг. И бросаюсь вперед. - Вы помидорчики будете? - спрашивает он, оборачиваясь и осекается. Кухонный нож, которым он резал овощи, торчит у меня из живота. Я удивленно смотрю вниз, не чувствуя боли. - ААА !!! – кричит он. – Голубчик, что ж Вы так… И кидается звонить в скорую. С трудом разматывает туго скрученное полотенце, заматывая мне рану. Все плывет перед глазами, я с трудом ощущаю свое тело. Но знаю, что я должен продержаться. Еще немного. Первой приезжает милиция. Увидев крепких молодых парней в форме, я вытягиваюсь, тычу пальцем и кричу «он хотел меня убить!» - но выходит только негромкий шепот. Котусов растерян. Милиция, кажется, еще в большем ступоре. Сознание уплывает. Мне все равно. Главное – сегодня его уже не выпустят. На всякий случай. *** В моей палате уныло и пусто. Вчера приходила мать, приносила еду. Почти не разговаривая, ушла. Я изучаю безупречно белый потолок. О дальнейших событиях того дня я знаю из рассказов. Достаточно подробных рассказов, и не из одних уст. *** - Юлия Витальевна? – спросил лейтенант. - Да, а в чем дело? – испугалась Юля. - У нас есть несколько вопросов. Можно войти? - Да… - Вам говорит что-нибудь имя Котусов Владимир Сергеевич? - Нет… - Подумайте хорошенько. Вот фотография. - Нет, я его не знаю. А что случилось? … Буквально через неделю любой бы увидел что она беременна. Но через неделю. - Ну как Вы не знаете??? Этот человек зарезал Вашего мужа, а Вы – не знаете? Юля побледнела, и схватившись за живот, начала сползать на пол. *** Справившись с первым шоком, менты действовали быстро. Связавшись со «Скорой» и узнав, что ближайшая машина находится прилично далеко, они на руках вынесли Юлю и отвезли ее в ближайшую поликлинику. К сожалению, это была именно поликлиника, и была уже закрыта. Сообразили везти в роддом. Пока привезли, врач Василий Алексеевич Стручков уже уехал домой – точнее, в школу, к дочке, у которой был концерт. Все знали, что его сменщик, Котусов В.С. зачастую задерживается на 5-10 минут из-за городского транспорта. Аспирант Леонова А.И. и акушерка Игнатьева Л.М. растерялись. Первую помощь они, конечно, оказали, но первым делом кинулись вызванивать Котусова. К сожалению, тот был взят под стражу. Кое-как дозвонились до Стручкова. Врач чуть ли не на ходу выпрыгнул из маршрутки, поймал такси и вернулся в больницу. Чтобы констатировать, что Юлия Витальевна Морозова скончалась 23 августа 2007 года предположительно в 19-15 от потери крови. *** Я рассматриваю безупречно белый потолок больничной палаты. Сейчас мне уже все равно, что происходит. Я живу только для того, чтобы выйти и свернуть шею старой ведьме. И размазать по асфальту Вовчикову морду. Я даже не могу плакать. Только в ушах бьется одна внезапно возникшая мысль. «Если для тебя есть хоть капля святого, нет никаких проблем превратить тебя в слепого фанатика». А еще мне приснился сон. *** «Сестры, вставайте!» - журчит тонкий мелодичный смех, - «Мы свободны!» Сквозь километровую толщу земли, в вечной беспросветной мгле, видны три сгустка темноты – которые, танцуя, поднимаются к поверхности. Многовековое заточение кончилось. Они летят вверх – и, если присмотреться и суметь остановить мгновение, видна их ангельская красота. «Мы свободны! Мы нужны людям!» - льются их голоса. Бесконечная толща почвы позади – и они взмывают ввысь, к облакам, кружатся, сливаясь в сумасшедшем танце, яркая вспышка… И рассыпаются по людским сердцам осколками ненависти, ревности, зависти, лжи, лицемерия, подлости, предательства… Три сестры. Три феи Зла. Вера, Надежда, Любовь. 17.04.2007 02:22 - Кибердятел
|