История. Архив публикаций
 Меня разбудило солнце, ласково коснувшись моего лица. Я открыл глаза. Весна… Над головой голубое небо. Лениво потянувшись, сбрасываю плащ, которым укрывался ночью. Весна весной, но вода во фляжке замерзла с вечера. Вытащил из ножен меч, поворошил им в костре, подгреб угольки под еще не занявшиеся полешки. Посмотрел на воткнутую над костром рогатину, на которой сушились сапоги. Вчера я ими неплохо зачерпнул снега. Еще влажные. Ну и ладно. Я не тороплюсь. Набросал в котелок снега, поставил на огонь. Пора готовить завтрак. Пока закипает вода, я достал оселок, несколько тряпочек и начал чистить меч. Сырость может доконать любое оружие. Да и зарубки на лезвии нужно сгладить. В таком виде и застал меня вышедший из леса незнакомец. Небритый босой мужик сидит у костра и точит меч. Я понимал, как непрезентабельно выгляжу, но ничего поделать с этим не мог. Ну и ладно. Если не нравлюсь – пусть убирается к Лорду Разрушителю. Поздоровался. - Мир тебе, путник. - И тебе мир… - буркнул воин. В том, что это воин, сомнений не возникало. Огромный двуручный топор за его спиной убивал все сомнения на корню. Тронутая ржавчиной кольчуга, правый сапог просит каши, причем хозяин этого сапога подошел к ремонту с явно философской точки зрения, привязав подметку к сапогу шнурком. Я поймал себя на мысли, что разглядываю воина с растущим любопытством. - Садись к костру, путник. В лесу сейчас прохладно. Сушись, грейся. - Благодарю. Шел всю ночь. Полные сапоги снега. Особенно в левом. Из правого, язви его умертвие, снег вываливается через дырку в подошве. Коротко хохотнув, незнакомец скинул с плеча мешок и топор, и сел рядом. Вывалив снег из сапог и пристроив их у огня, повернулся. Одобрительно посмотрел на оселок в моих руках, покосился на костер, грустно вздохнул. - Жрать охота… Вчера днем доел остатки провизии. Зато вина – хоть залейся. – воин вынул из мешка бурдюк, в котором что-то соблазнительно булькало и вопросительно посмотрел на меня. - Вино с утра? А хотя… - я пожал плечами и взял у незнакомца бурдюк. Вино было хорошее, терпкое. Крепкое. Бурдюк явно фабричный. Вот и этикетка. Прямоугольная, белая, сверху написано «Вино», ниже нарисовано виноградное поле, по нижнему краю надпись «Столичное». - Откуда бредешь, путник? Не из столицы, случаем? – я вытер губы рукавом и вернул емкость хозяину. - Из неё, родимой. - А я в неё. Далеко еще? - Дня четыре ходу, если у мусорщикова бочага мост не смыло. Половодье, язви его Умертвие… Я кивнул и полез в свой мешок. Незнакомец оживился, увидев в моих руках кусок копченой грудинки, хлеб, сыр и мешочек бобов. Кинув припасы у костра, снова я пощупал сапоги. Всё еще влажные. Оглянулся на воина. - Тебя зовут-то как? - Крит. Это сокращенно от Критотанк. - Ха, твои родители были шутниками… - И не говори. Сам-то ты кто? – произнес Критотанк и потянулся к грудинке. – Я смотрю, ты музыкант? Я покосился на лютню, лежавшую рядом с мечом на плаще с эмблемой клана. - Менестрель. У менестрелей нет имен, Крит. Имена нам придумывают другие. Давай поедим. Я тоже еще не завтракал… Поев, мы приступили к уничтожению запасов вина моего нового знакомого. Про вино он не соврал, его у Крита и правда было море. Прикончив третий бурдюк, мы оба повеселели. - Слушай, менестрель, спой что-нибудь, а? Душа просит песню. А я пока дровишек поколю. - Давай, до дров я всегда ленивый был. Критотанк скинул кольчугу, подхватил топор, и, слегка покачиваясь («Столичное» всё ж…), направился к ближайшему дереву. Извращенец – подумалось мне. Рубить дрова боевой секирой… Я взял в руки лютню с автографом аномалии и принялся за настройку. От перепадов температур настройка сбивается за одну ночь… Критотанк за десять минут наколол дровишек, и к тому времени, как я настроил лютню, он уже развалился на солнышке с флягой вина в том виде, в каком рубил – в одних штанах. Я отобрал у Крита флягу, ополовинил её и пристроил рядом. Крит пожал плечами и достал из своего бездонного мешка новую. Я коснулся струн. Штиль - ангел молчит Упал белой чайкой на дно Штиль – мир наш забыт Один, в мире скованном сном... Между всех времен Без имен и лиц Мы уже не ждем, Что проснется бриз! Штиль - сходим с ума БэКа, пахнет черной волшбой Смерть одного лишь нужна И мы, мы вернемся домой! Его кровь и плоть вновь насытит нас… А за смерть ему Может, Бог воздаст! Что нас ждет, ангел хранит молчанье Жажда жить сушит сердца до дна Только жизнь здесь ничего не стоит Жизнь других, но не твоя! Нет, гром не грянул с небес Когда уходил Джеткокос И тусклым стал блеск Креста, который он нёс Но в последний миг Поднялась волна, И раздался крик: "Впереди Земля!" - Фигня. – Крит залпом допил вино и сыто рыгнул. Я пожал плечами и отложил лютню. Нет сейчас настроения на серьезные баллады. Да и пора мне уже. Я оставил Криту грудинку и хлеб, взял вина. Накинув плащ и натянув сапоги, подхватив лютню и меч, я повернулся к нему. - Пойду я… Может встретимся еще. Крит махнул рукой, и что-то неразборчиво промычал. Сложно говорить, вгрызаясь в сочное вкусное мясо. Я развернулся и пошел к лесу. За столько лет, сколько я ношу плащ менестреля, я оброс толстой шкурой, и давно научился не обращать внимания на насмешки и оскорбления. Тогда почему я ощущаю сейчас горечь и пустоту в груди? Наверное простудился… Весна… 30.07.2005 12:22 - Laserdanse
|