История. Архив публикаций
  Холодный ветер обрывал листву с деревьев и путал волосы девушки, одиноко стоящей на самом краю вершины холма. От его подножия, насколько хватало глаз, лежала некогда прекрасная долина. А сейчас она была устлана мертвыми телами. До самого горизонта только трупы и жирные вороны: падальщикам было настолько тяжело подымать свои тела в воздух, что они только прыгали от мертвеца к мертвецу, изредка расправляя крылья. Девушка неотрывно смотрела на эту зловещую картину: вот ворон подскакал к красивому юноше, в остекленелых миндалевидных, уже ничего не видящих, глазах, отражалось чистое небо, на смуглом высоком лбу запеклись пятна крови, так как и на зеленом, отороченном серебром камзоле. Уголки губ обиженно опущены вниз, а рука застыла на древке арбалетного болта. Он так и не сумел вытащить его из пробитого сердца. Просто это невозможно… даже бессмертному. Стрела, арбалетный болт или метательный нож, разорвав плоть и ткнувшись в мягкую ткань живого, трепещущего сердца, обрывают любую жизнь. Будь ты хоть самим Богом. А этот мальчик… Да он был бессмертным, мало того, перворожденным, а это почти Божество. И жить бы, да жить ему, ведя свой народ к славе и процветанию в мудрости и созерцании, являясь для своих подданных и дружественных рас родичем Богов, знающим Великие Тайны Вселенной. Впрочем, так и было до Последней Войны… В какой-то миг все расы словно обезумели, как от какого-то проклятия. Кто-то бросил зерно ссор и сомнений. Вчерашний друг, сегодня стал врагом. Стало опасно выходить на улицы даже маленьких деревушек, не говоря уже о городах. И на дверях, никогда не запиравшихся домов появились пудовые замки и щеколды. Дети пропали с улиц, лишь собаки поджав хвосты, глухо лаяли из-за высоких заборов – тоже странное, но необходимое новшество, когда владеет страх. А страх был. И не простой, а всепоглощающий и заставляющий леденеть в жилах кровь. Каждый чужеземец, каждый представитель другой расы провожался прищуренным взглядом и лопатками ощущал ненависть, исходящую от смотрящего. И если в его спину не ударял камень, а то и что потяжелей или острей, то, добравшись до своего убежища невредимым, путешественник, первым делом, возносил хвалу Богам, как и если он сам никого по дороге не отправил к праотцам.Когда же напряжение почти достигло своего апогея, мудрецы всех рас собрались в Асталисе – Святыне Эльфов. Как ни странно, но это была единственная раса, которую не коснулось безумство ненависти и неприязни. Они, как и прежде были дружелюбны со всеми народами. Как прежде Мириатэл правил справедливо и мудро, помогая, каждому кто обращался к нему. Но и он, обладая невиданным могуществом, не мог остановить то кошмар, что творился в мире. Представители своих народов, все как один, прибыли в Асталис в полдень, когда диск кроваво-красного солнца, казалось, раскалил небо до бела. Искоса поглядывая друг на друга, но, борясь со странной болезнью (каковой, они считали ненависть и злобу), они вошли в самый центр Святыни. Двадцать пять деревянных резных тронов разных размеров стояли кругом. Мудрецы, не первый раз были здесь, и каждый знал свое место, которые и поспешили занять, не откидывая капюшоны своих песочного цвета дорожных плащей. Как по команде невидимого руководителя, но, не сговариваясь, они все одновременно опустились на сидения. Лишь Повелитель Эльфов - Мириатэл и его сестра Элеаанарэ – Хранитель Таинств, Обрядов и Прошлого (как и он перворожденная) сели последними. В отличие от пришедших, они не кутались в плащи и их взгляды были не настороженными, а открытыми, хотя и печальными. Повелитель был облачен в светло-зеленый камзолол с серебристой окантовкой по краю, в виде переплетений лилий и изумрудные бриджи, сапоги из мягчайшей коричневой замши обтягивали его стройные ноги и заканчивались отворотами чуть ниже колен. Черные до цвета воронова пера волосы свободно спадали на плечи и единственным украшением и символом власти, был венец из маленьких живых серебристо-белых с золотыми прожилками лилий (такие же цветы росли по всему Асталису, и казалось, что именно они испускают приятный и нежный свет, окруживший круг вечного сумрака Святыни. Впрочем, именно так оно и было). Хранитель же, была облачена в платье нежно-серого цвета со свободными рукавами, полностью затканное серебристым контуром лилий. Три цветка были причудливо вплетены в ее волосы, не давая прядкам упасть на лицо и каскадом, струившимся по плечам и спине, создавая имитацию серебристого плаща. Гости же, напряженно смотрели друг на дружку, готовясь в любой миг вступить в кровавую драку.- Друзья мои! – Произнес мягким, словно шелест листьев, голосом Эльф. – Зачем Вы прячетесь друг от друга? Ведь мы собрались здесь, ради того, чтобы вернуть спокойствие. Зачем же вы несете с собой страх и всем своим видом зарождаете его в душах близких?- Тебе, Стремящийся к Мудрости, не понять, что есть страх, и как он довлеет над нами и всем миром. Ты не видишь, как ненависть струится из каждой щели, из-за ставней каждого дома. – Произнес высокий чернобородый мужчина с раскосыми глазами и глубокими морщинами на белоснежном лбу – мудрец одного из людских племен. Да-да, ты не видишь, как матери в ярости бьют детей, а дети швыряются камнями в своих же приятелей! – Подхватил сереброокий юноша из орков, откинув капюшон, так что в свете лилий было видно уродливый шрам, пересекавший его лицо от виска к губам. Он коснулся его ладонью, затянутой в перчатку и произнес глухим голосом: - Это результат путешествия в Ас-То-Синк к достопочтимому Ширико-Лу. В Чуанзаре какой-то гном швырнул в меня ножиком, и скрылся в ближайших кустах. Вот что такое страх, Повелитель.- Да, Мириатэл, - поднялся Ширико-Лу из оборотней. – В мире творится нечто ужасное. И что это никто из нас не может понять. Мне еще пока удается сдерживать свой народ от всеобщего безумства, но боюсь, что скоро и это станет невозможным. - Ощущение, что нас наказали за что-то… - Тихо произнесла девушка из Крыланов. – Наш народ уже не может сдержать ненависть и выплескивает на великанов. – Она тоже скинула плащ, и все увидели, что огромные черноперые крылья висят тряпкой. – Я больше не могу летать. Результат последней стычки. - И это правда. – Трехметровый очень стройный мужчина выставил из под плаща обрубок руки с ненавистью посмотрел на Крылану. Их взгляды скрестились, так что ненависть обрела материальность и повисла между двумя существами склизкой полупрозрачной занавесью.- Орсиорис, Арадалия, успокойтесь. – Голос Повелителя, как гром прозвучал в напряженном пространстве, хотя он и говорил совершенно спокойно и тихо, как обычно. – Мы собрались не для выяснения кто, кого обидел, а чтобы найти причину этой странной болезни.- А что ты, Черноволосый, молчишь о том, что твориться в вашей Долине? – Резко спросил Орсиорис, и слизь ненависти поползла к эльфу. - Эльфы живут в мире и покое. По странным обстоятельствам, нас не коснулось это безумие. – Тихо произнес Мириатэл. Взгляд его глаз был мягок и печален, - Но нам больно оттого, что происходит с вами, друзья мои.- Ложь! – Вдруг вскричал гоблин. – Это вы наслали на всех заразу. Это по вашей вине, мы все гибнем. Его красноватая кожа пошла серыми пятнами, а сутулая спина распрямилась. – Вы спрятались в своей Долине, а мы страдаем. - Прекрати, Рашик…- Да, заткнись ты, орчье отродье! - продолжал кричать гоблин. – Если ты сегодня же, эльф, не исправишь своих злодеяний, то я сделаю это сам, но тебе это уже не поможет. И я буду не один, кто придет за ответом. – Рашек стал уходить, но резко обернулся и как выплюнул слова: Сроку тебе до рассвета. – Обвел горящим взглядом оставшихся, рявкнул: - Кто не пойдет со мной, тот погибнет либо от этого мерзкого эльфа, либо от тех, кто придет со мной. – Развернулся, и яркий солнечный день за пределами круга лилий спрятал его фигуру.- Мириатэл, надо догнать его, объяснить, что он заблуждается. – Произнесла Элеаанарэ, и в глазах ее метнулся ужас. - Нет, сестра… - Тихо произнес эльф, опускаясь на трон.- А ведь Рашек прав! – Вскричал один из тринадцати представителей людей – рыжеволосый плечистый варвар.- Одумайся, Алес! – чернобородый, положил руку на плечо варвару, успокаивая его.- Да пошел ты! – Алес развернулся так резко, что трон опрокинулся, мягко перепрыгнул через него, и исчез за кругом. Следом за ним с шумом и проклятием потянулись и остальные представители людских рас, две расы гномов, а так же тролли и великаны. Чернобородый со стоном опустился на свой трон и прошептал:- Почему?- Потому, Анрий, что они нашли причину своих несчастий. – Слова эльфа падали на душу оставшихся, как камни в глубокий колодец. Безнадежная тоска была в голосе, фигуре и глазах повелителя эльфов, величественном Мириатэле. А в глазах его сестры стояли слезы, будто Элеаанарэ видела весь тот ужас, что случиться. – Но я не могу вернуть спокойствие в мир, и не только потому, что не я его забрал, а потому что в их душах навсегда поселилась злоба. Он встал со своего трона. Окинул взглядом оставшихся, их было всего ничего: Дриада, Нимфа, Крылана, Орк, Оборотень и Человек. - Уходите, друзья мои, иначе их гнев обрушатся и на ваши головы, и ваши народы будут уничтожены.- Нет, Повелитель! – Звонким голосом произнесла лазуреволосоя красавица Вета, - Я и мои дриады, будем с тобой. - И я останусь… - Голос нимфы Лааны, был сродни шепоту ручья в солнечный день. – Мои сестры и братья уже движутся сюда.- Мой народ не умел убивать, но чтобы выжить мы возьмем оружие в руки. – Сереброокий правитель орков Эленд склонился в глубоком поклоне перед повелителем эльфом. - Мы никогда не видели зла от тебя, Мириатэл и мы не позволим причинить зло тебе и твоему народу. - Голос Ширико-Лу был глух. – К рассвету мой народ будет здесь и все, что дала нам Природа, послужит тебе защитой. – Произнес оборотень, плавно перетекая из формы человека в огромного белого тигра. - А вот и мы. – Горько улыбнулась Арадалия. И за ее спиной опустились две дюжины крыланов, все кто остался в живых.- Мое племя будет здесь с восходом солнца, Повелитель. – Чернобородый подошел к Эльфу и протянул руку. Маленькое серебристое пламя засверкало на его открытой ладони. – Нас не так много, как других людей, но все до одного не оставят тебя в этом безумье.- Спасибо, Друзья мои. – На глазах перворожденного были слезы, и боль шилом сапожника пронзила его душу. Он прижал к себе сестру и, глубоко вздохнув, сказал: - Ты уйдешь!- Нет, я с тобой!Элеаанарэ, Звездный Огонь в твоей душе, а память всех поколений в твоем сердце. Ты должна сохранить все, что было, есть и будет, для тех, кто придет потом. Только ты, одна ты, по воле Звездного Огня и замыслу Божественных Создателей и Хранителей, можешь точно и без прикрас донести все рожденное в этом мире. Уходи! - Но брат…Тонкий плащ темный как сама ночь опустился на плечи девушки. Капюшон спрятал ее лицо от чужих взоров. Она ушла из Асталиса. Она покинула Эльфийскую Долину, чтобы все запомнить и сохранить…Элеаанарэ стояла под пронизывающим ветром на вершине холма, и все следила за вороном, подбирающимся к телу брата. Желание вскинуть руку, раньше, чем придет срок Огненной Песни был велик и она уже открыла ладонь и разомкнула уста для первых слов, но ее прервали чьи-то мягкие, почти неслышные шаги и голос… голос, в котором застыла боль веков:- Расскажи мне, что ты видела ты, Дочь Вечности.Девушка развернулась, и ее глаза полные слез столкнулись со взглядом пришедшего. Вся мировая скорбь, все несовершенство этого и других миров застыли в его очах. Балахон из ночного неба трепетал на ветру. Белые, как лен волосы струились по плечам, не подвластны стихии, но эльфка не замечала ничего, кроме этих глаз… и пришедший увидел. Рассвет струился по верхушкам деревьев. Легкие и причудливые тени ложились на бело-серебристые чашечки лилий, когда над Эльфийской Долиной пронесся оглушительный рев. Две армии волнами схлестнулись. И полилась кровь. Стрелы, болты, метательные ножи – закрывали небо и жалили свои цели. Каждый удар меча, топора, палицы был безжалостен и смертоносен. Не было ни чужих, ни своих. Не было ни мужчин, ни женщин, ни детей - лишь яростный комок, ощетинившийся злобой и ненавистью, покрытый броней и кусающийся каленым железом. Когда, кто и где успел достать несущее смерть и разрушение оружие никто бы не мог сказать, но и это было не важно. Падали один за другим воины Мириатэля, предсмертными проклятиями оглашали Долину приспешники Рашека. Ярость, кровь, боль, страх, ненависть струились и сгущались до такой степени, что их можно было резать ножом, как мягкий, только что выпеченный хлеб. Ее можно было пить из костяных кубков и серебряных рогов, как густое красное вино. Ее можно было брать руками и рассматривать сквозь призму солнечного света, считая грани и цвета. Ее можно было… забыть. Но никто не резал, не пил, не коснулся, и не тем более, забыл. Зачем? Ведь именно здесь, не зная, кто прав, кто виноват, были выпущены демоны, томившиеся в душах каждого. Никто не знал, кто их породил, но они были взлелеяны с такой любовью и нежностью, с которой не каждая мать растит своего единственного дитя. Крики смерти, крики боли. О как это страшно, и как красиво, как невыносима мука, но и как она сладка, и никто не отдаст и не шепнет: «только не мне…». Ведь именно твой меч, стрела, нож породит новую вспышку боли и страха, вплетая в этот кровавый узор ненависти и жестокости. Удар. Крик. Боль. Ярость. Удар. Боль. Смех. Падение. Удар. Миг. Крик.Красивый юноша. Эльф. Мириатэл. Повелитель. Перворожденный. Почти Бог. Стремящийся к Мудрости. Черноволосый. Сколько имен одному существу? И вот ни одного не осталась. Бездумное жало болта пробило грудь. И вонзилось в сердце, которое так хотело жить, любить и знать. Мгновение… и палица пробивает голову, выгоняя последние мысли и образы, выпуская душу. Уже пустая оболочка лежит среди десяток, сотен, тысяч других оболочек, тех, кто не смог сразится со своим демоном и тех, кто хотел знать… Они узнали…- Что ты узнала, Дитя Вечности?Элеаанарэ закрыла глаза ладонями и разрыдалась.- Что ты узнала, Огонь Звезд? – Мужчина отнял ее ладони от лица, больно сжав запястья.Девушка мотнула головой, пытаясь вырваться, но он крепко прижал ее к себе. Слезы, бежавшие по щекам и жгли кожу мужчины огнем, просачиваясь сквозь одеяние. Беззвучно сотрясались плечи, а крик застывал в горле ледяным комком. Он еще крепче прижал девушку к себе, испытывая мучение от ее слез, но ждал миг, два, вечность. Когда последняя слеза, коснувшись кожи, впиталась в тело, мужчина до боли сжал плечи Элеаанарэ и, отстранив от себя, заглянул в ее глаза. Как они были в этот миг похожи на его собственные: скорбь и боль Вселенной… - Теперь ты знаешь, Элеаанарэ… Знаешь… - Шепот обволакивал девушку.- Но почему, Астэ, почему это случилось?- Кто-то тянулся к знаниям и просвещению, мудрости и пониманию, а кто-то к власти и обладанию. Но вы все в этом мире хотели знать НЕЧТО, что поможет в достижение этих целей. Как странно, не находишь, Огонь Звезд, когда один человек берет нож и вонзает его в спину другого за желание обладать… всего лишь его парой сапог. И в тот миг, когда он сдирает с мертвого тела вожделенную обувь, в мире, которое знало лишь ДОБРО, рождается ЗЛО. Вы начинаете познавать это НЕЧТО, эту ИСТИНУ. Так то, Дитя Вечности. Всего лишь пара сапог и вы познали, что есть ДОБРО, а что ЗЛО.Он замолчал. Все замерло. Казалось, что нечто зловещее произойдет с минуты на минуту. Но всего лишь каркнул ворон, добравшись до вожделенного глаза черноволосого юноши. - Время Огненной Песни, Последняя Перворожденная. Астэ подвел девушку к краю вершины. Элеаанарэ вскинула руки, и чужие слова, которое никогда не слышало это небо и эта земля, вплелись в шепот ветра и шелест листвы. С тонких длинных и смуглых пальцев сорвалось золотое пламя и понеслось над Долиной, поедая тела умерших. Голос эльфки несся к звездам, то, сходя на шепот, то, перерастая в крик. Огненная Песня впервые звучала в этом мире, погребая тела умерших. В какой-то миг, когда казалось, что Песнь оборвется, Астэ подхватил слова, и сильный мужской голос с нежным женским выплели последние узоры Смерти и Погребения. С ладоней мужчины слетело красное пламя, и уцелевшие в золотом огне, падальщики, не успевшие унести свои разжиревшие тела, становились пеплом. *** Не все уходит в века, погрязая под слоем пепла. В пламени Последней Песни рождались великие народы и племена: Цезарь вел свои легионы, образуя Империю. Тамерлан пронесся над землей, покоряя мир. Смертоносные бомбы падают на мирные города…Холод веков никогда не скроет память воин из разрушений, которые в начале времен породил Человек, желая лишь обладать простой парой сапог своего соседа, совершив первое убийство, тем самым, дав жизнь бесконечной череде других, ибо разум устроен так, что оправдывает свое злодеяние злодеянием другого: «Если можно ему, то можно и мне»…05.09.2006 01:04 - Дика
|