История. Архив публикаций
 И может правда, что нет, путей кроме торного И нет рук для чудес, кроме тех, что чисты… («Волки и вороны».БГ)  Мы окружили деревню утром, в ранней предрассветной мгле, когда каждая тень кажется жутким чудовищем, порождением больного сознания. Мы расставили засады на тропках, по которым побегут бегущие, и стальной стеной панцирной пехоты перекрыли основной тракт, на котором встанут немногие сопротивляющиеся.Я сидел на вороном и мрачно смотрел на подготовительный бардак, в котором все же чувствовалась некая слаженность. Жуткая, деловитая слаженность людей, занимавшихся карательными акциями не раз и не два.Я смотрел и узнавал лица моих воинов, узнавал даже сквозь узкие прорези одинаковых шлемов, наглухо закрытых забрал. Гербов и знамен нигде видно не было. Наемные каратели не носят гербов, и знамя победы на пепелищах не ставят. От нас отворачиваются все, даже… Впрочем, сейчас все это не важно. Абсолютно не важно. Я объезжаю на вороном ряды пехоты. Пронзительные взгляды из-под стального занавеса. Может, они ждут, что я отдам совсем иной приказ? Возможно, они надеются, что в последний момент я прикажу обойти деревню? Я оборачиваюсь и ловлю восторженный взгляд молодого оруженосца. Нет, никто ничего не думает. Здесь, в моей бригаде, я собрал либо абсолютно невменяемых фанатиков, типа моего добровольного оруженосца, либо проходимцев без роду и племени, готовых на все ради денег. И нечему мне удивляться, я же сам все просчитал. В карателях другие и не задержались бы. Все верно до мелочей, но, о Эльберет, как неверна вся картина в целом!Все, все, что мы делаем, неправильно, противоестественно… Или нет? Впервые в жизни я оказался в таком положении, когда я не знаю ответа. Ощущение двойственности происходящего не пропадает и преследует постоянно. Сейчас бы выспаться, но нет, только не сон. В моих снах слишком много пожаров и криков, а когда я просыпаюсь, меня преследует запах гари.- Все готово, - басовитым голосом рапортует мой помощник Рандар, седоусый ветеран нескольких кампаний. У него как раз совсем иные причины находиться в отряде - у старика были деньги и не было фанатизма, но я предложил ему то, от чего он не смог отказаться. Маленькую собственную войну, против нелюдей и дикарей, и при этом практически безопасную. Приятно тряхнуть стариной, когда тебе это ничего не стоит. Его я подловил на этом. Бывалый, опытный профессионал, ностальгирующий по встречам со смертью, и такие есть в моем отряде. У меня всякие есть…- Выступаем, - коротко и сухо приказываю я. Мерно, чеканя шаг и сохраняя строй, пехота идет вперед. Пропустив ее на сто шагов, выдвигается мой небольшой конный отряд. Когда мы подошли к окраине деревни, послышались вопли. Я киваю лучникам и в воздух летят, оставляя за собой дымный шлейф, горящие стрелы. Летят и падают прямо на соломенные крыши. Мы входим в деревню и навстречу нам бросаются несколько мужчин с топорами, у парочки в руках блестят кривые ятаганы. Они не добежали даже до строя пехоты - все попадали, пораженные стрелами и арбалетными болтами. Жалкая и бессмысленная выходка. Впрочем, в бою все выглядит бессмысленным. «Хотя нет, это не бой, не льсти себе, это избиение», шепчет подсознание…Мы врываемся в деревню, женщины и дети мечутся из стороны в сторону, и падают под ударами моих «воинов». С другой стороны деревни послышались крики - кто-то из деревенских пытался сбежать и попал в засаду. Надежд у них нет никаких. Пехота уже не идет строем, она, разбившись на пятерки, бегает от дома к дому и убивает, убивает всех, кого встретит. Я с сопровождающими меня конными еду к окраине, проверить, как там дела. Вокруг дикие вопли, я стараюсь их не замечать. У меня, кстати, уже хорошо получается. Видимо, выработалась привычка. Правильно говорят - человек привыкает ко всему, даже к собственной паскудности. Мы заезжаем за крайние дома. Дикарку, распластанную на земле, удерживали четверо, пятый пытался пристроиться к делу. Я хмыкнул: вот она, превосходящая раса в действии…- Отставить, - мой рык слышался, наверное, на противоположном конце деревни. Они все подскочили. Дикарка, жалобно смотря на меня снизу, начала очень бодро отползать в мою сторону - надо отдать им должное, ориентируются они очень быстро. Но тут тот солдат, что пытался ее оприходовать, выступил вперед. - Что ж это такое, командир? Лишаешь солдат их законной добычи? – его голос сиплый, а глаза мутные. Не иначе как грыз злодей-корень, и сейчас в состоянии наркотического опьянения. Я внимательно смотрю на него. Его забрало поднято, и я вижу щетинистое лицо с мерзкой ухмылкой. Такой может спокойно выстрелить в спину из арбалета мешающему командиру, и даже те деньги, что я им плачу, его могут не остановить. Так, кажется, братьев и близких друзей, у него в отряде нет. Типичный волк-одиночка, каких много я собрал по всему земноморскому краю. Значит, проведем экзекуцию.Я легко соскальзываю с седла. - Ты перечишь мне, своему господину? - мой голос обманчиво мягок и спокоен. И он клюет. - Ты мне не господин, - он стоит набычившись. - То есть ты ровня мне? - Я улыбаюсь тонкой улыбкой, прозванной «эльфийской».- Да, мы все тут равны, - в его голосе нет убежденности. Солдаты же, увидев мою улыбку, подумали, что командир сейчас просто высмеет десятника и все на том кончится, и я видел, что они расслабились. Они еще не понимают, что карателей тоже карают. - Прекрасно, раз ты мне ровня, я вызываю тебя на дуэль. Защищайся, - я мгновенно прекратил улыбаться и выхватил меч. Он попытался ударить меня своим палашом наискось, резко и быстро. Но я был куда быстрее и точнее. Бритвенное лезвие моего меч в форме лепестка скользнуло всего раз у его шеи. Он еще падал с перерубленной сонной артерией, а я уже вкладывал меч в ножны. Эльфы не признают раненых противников, не любят вида крови и всегда предпочитают убивать врага мгновенно, чтобы тот не мучился. Стиль их школы фехтования утончен и смертелен. А я обучался именно ему.Солдаты вокруг смотрят восхищенно и с ужасом. Дикарка пытается припасть к ногам моего коня. Но все, пора кончать. Я киваю на нее своему оруженосцу. Его пика прибивает тщедушное тело к земле. Все верно, если я бы оставил ее и отъехал, то озлобленные солдаты сотворили бы с ней такое, что и представить трудно - а так быстрая легкая смерть. О том, чтобы ее отпустить, нет и мысли. В карательных акциях не бывает прощенных. Мои люди убивают всех, кто был в деревне, убивают даже животных - пару горных туров в небольшом загоне. А затем мы поджигаем вырезанную деревню со всех сторон. Я отъезжаю от своего отряда. Прежде чем следовать дальше я должен кое с кем увидеться. Это будет важная встреча, очень важная. Я это чувствую.Он стоит на опушке рощи и смотрит на охваченную темным дымным маревом деревню орков. Точеная фигура воина, в которой все же присутствует некая хрупкость, свойственная его расе. Огромные глаза, сияющие как звезды, в них ум и отвага, и в то же время забота и понимание. Я склоняюсь перед ним в поклоне. И вспоминаю другую нашу встречу, задолго до этого.…Мы стояли тогда перед маленьким рукотворным водопадом в садах Раввиэли, и он убеждал, тонко и осторожно как всегда, а я соглашался. Соглашался, потому что, как верно подметил кто-то из великих, если человек выбирает путь эльфов, то становиться большим эльфом, чем они сами. Тогда я думал, что это сказано было, чтобы подчеркнуть величие человеческого духа и величие духа эльфийского. Теперь я понимаю, что мудрец сказал это в усмешку… Мы стояли, и он говорил… Его звонкому и сильному голосу, казалось, вторил своим мерным журчанием водопад. - Ты сам говорил, что для эльфов сделаешь всё. Мы воспитали тебя и постарались дать тебе, человеку, все лучшее от нас, - в его голосе слышался укор, и мне было больно это слышать.- Учитель, но убивать не на войне… - я пытался еще что-то сказать, но он прервал меня.- Орки проиграли войну, но десятки их селений остались. Через десять-двадцать лет будет еще одна великая орда. Это надо прекратить, прекратить любой ценой. Ты знаешь, что мы сами просто не сможем этого сделать. Воевать, защищаться - это да, но то, что сможете сделать вы, люди, нам не под силу, просто природа другая.- Я не хочу убивать их жен и детей, - я покачал головой отрицающе. - Тогда, из-за твоего желания остаться ложно чистым, через десять лет эти подросшие дети выйдут на тропы войны и будут убивать наших детей. А потом люди опять придут к перворожденным с просьбой о помощи, и те будут проливать свою кровь и рисковать своим бессмертием ради вас.Он тогда забыл добавить «и ради себя». Но я не заметил этого…Я согласился…И судя по тому, что карательных отрядов уже несколько десятков, не я один. За эльфийское золото я нанял воинов и создал свою бригаду по чистке поселений орков. Заодно и людские города очистили от проходимцев, наемников и прочей бездельничающей опасной швали. Все они нашли место в наших отрядах. Кто не погиб, тот был хотя бы занят «нужным» делом, а не разбойничал по темным улицам припортовых городов. Вроде бы все было оправдано и логично, вроде бы все было правильно. И в то же время все это было грязно, очень грязно. Я очнулся от воспоминаний и прислушался к голосу эльфа, дающего указания по новой цели. - Небольшой поселок возле гор, но там под ним могут быть пещеры, - голос эльфа деловит и непреклонен.- Я не могу, - выдавливаю из себя я.- Что не можешь? - эльф на секунду сбился, его глаза смотрят на меня непонимающе. И я думаю, а понимал ли мой учитель меня когда-нибудь вообще? И понимал ли я его? Вообще насколько могут человек и эльф понять друг друга? И захотят ли понимать?- Я больше не могу их убивать. Не могу и не буду. Я расплачусь с отрядом и распущу его. Меня мучают страшные сны, я не могу есть, не могу спать, не могу жить. Прости, Эрвиэль (я впервые назвал учителя по имени), но я сделал все, что смог. Теперь я ухожу, - я боюсь поднять взгляд, но я говорю, впервые говорю и знаю, что так и сделаю.Он смотрит долго и пристально, его прозрачно-серые глаза опять полны понимания и сочувствия. Эльфы умеют сопереживать, и я надеюсь, он понял меня хоть в этот раз. Он действительно понимает, я вижу это. - Доведи своих людей до основного тракта, а там послезавтра распустишь. Если ты хочешь, мы прекратим операцию. Он опускает глаза и роется в поясной сумке, вытаскивает фиал и томик стихов.- У меня для тебя подарок, стихи Андолиэли. Почитай их этим вечером на привале, и пусть этот фиал освещает тебе страницы, напоминая о свете нашей дружбы. - Спасибо мэллон, - я обнимаю учителя. Мы долго смотрим в глаза друг друга. - Прощай, - тихо выдавливает из себя, наконец, он.Я уезжаю с опушки каким-то умиротворенным. Сегодня будет прекрасный вечер стихов и мягкого света фиала. А завтра будет уже другая жизнь. Я много знаю, владею эльфийским языком в совершенстве, буду переводить на людской их поэзию и прозу, постараюсь забыть, что творил, я смогу все исправить, я знаю…« Донесение офицера внешней разведки, корпуса тайной лесной стражи Эрвиэля Начальнику оперативного отдела Андолиэль » …В связи с тем, что объект полностью вышел из-под контроля и отказался проводить плановые мероприятия по зачистке территории возможного противника; более того, собирался ликвидировать свое формирование как боевую единицу, а также ввиду возможной утечки информации, и нарушения режима секретности, мною было принято решение о ликвидации объекта, путем умерщвления посредством отравленной свечи фиала. На место объекта рекомендую назначить его заместителя, завербованного мною в ходе проведения кампании (отчет об использованных при вербовке вверенных мне средствах прилагается). Карательные акции продолжются согласно утвержденному плану в срок и по установленным Вами стандартам… Эльф писал красивым бисерным почерком. Крутые завитки эльфийских рун казалось, жили собственной жизнью, и каждая строка была изящна и утонченна…13.06.2006 01:48 - Кекки Туотли
|